— А что, если наоборот?
— Как «наоборот»?
— Вы полагаете, что предвидение нечто вроде компенсации за потерю памяти. А что, если это — следствие восстановления памяти?
— К Ёрико возвращаются воспоминания?
— Не могу сказать наверняка, но что-то такое в последнее время происходит.
Адзисава иногда чувствовал на себе сосредоточенный взгляд Ёрико. Она словно пыталась разглядеть под привычными чертами еще чье-то лицо. Стоило ему встретиться с ней глазами, как она тут же отворачивалась.
— Да, я тоже что-то замечаю… — подхватила учительница.
— В выражении глаз, да?
— Да-да! Раньше на уроках она все смотрела куда-то, не поймешь куда, а теперь взгляд все чаще становится сосредоточенным. Как будто она постоянно пытается что-то вспомнить.
Все точно, подумал Адзисава. Неспроста она так вглядывается в его лицо.
— А у вас нет ощущения, что память уже восстановилась?
— Она бы сказала! Нет, по-моему, явных признаков восстановления памяти пока нет.
— Может быть, кое-что Ёрико уже вспомнила, но молчит?
— Зачем бы она стала молчать, Адзисава-сан? Когда к человеку возвращается память, он ведь словно прозревает. Вы, наверно, видели подобные сцены в фильмах и спектаклях? Помню, в одном фильме кто-то упал со скалы, ударился головой и вдруг словно очнулся от глубокого сна. Впрочем, я не врач, не могу сказать — возможно, бывает и так, что память возвращается постепенно.
Однако Адзисава остался при своем мнении: он вполне допускал, что Ёрико вспомнила прошлое, но скрывает это от него.
— Ах да, кстати, — воскликнула учительница, — я могу вам порекомендовать хорошего специалиста. Это профессор из университета, в котором я училась. Он как раз занимается исследованием нарушений памяти. Вероятно, он сможет точнее определить, в какой степени необычная способность Ёрико зависит от перенесенного ею шока.
— Если это возможно, сведите меня с этим человеком, — попросил Адзисава.
С этого дня он стал смотреть на Ёрико иными глазами. А вдруг она уже все вспомнила и теперь притворяется? С какой целью? Боится, что Адзисаву это не обрадует? Почему боится?
При подобных мыслях у Адзисавы мороз пробегал по коже. Неужели десятилетняя девочка способна на такое притворство? Все может быть, отвечал он себе. Она пережила трагедию, которая и не снилась нормальному ребенку ее возраста. Трудно сказать, как такая травма могла повлиять на неокрепшую душу девочки.
После разговора с учительницей Адзисава стал особенно остро ощущать внимательный взгляд Ёрико. Он чувствовал его спиной, чувствовал ночами, лежа в постели. Когда же он пытался перехватить этот взгляд, то оказывалось, что девочка либо смотрит в другую сторону, либо мирно спит на соседней кровати.
В то утро они вышли из дому вместе. Ёрико обычно уходила в школу раньше, но сегодня у Адзисавы была с утра назначена встреча с клиентом.
Внешне Ёрико ничуть не переменилась к своему приемному отцу; возможно, думал Адзисава, он выдумал этот потаенный холодный взгляд от чрезмерной подозрительности. Вот и сейчас она охотно отвечала на его вопросы.
Все началось с того, что Адзисава как бы между делом заметил:
— Ты так здорово стала учиться, просто умница.
Он знал, что надо заходить издалека и строить беседу крайне осторожно, иначе Ёрико с ее необычайно тонким чутьем почует подвох и замкнется.
— Ага, — с довольным видом кивнула она, — учительница и та удивляется.
— Наверно, ты изобрела какой-нибудь новый способ учить уроки.
— Что ты, папа! Просто надо перед экзаменом хорошенько посмотреть на страницы учебника, и ответы сами потом всплывают перед глазами.
Все так, как говорила классная руководительница, подумал Адзисава.
— Завидую тебе. Вот я сколько книжки ни читаю, ничего потом в голове не держится.
— А я не читаю, я просто смотрю.
— Как «смотрю»?
— Смотрю на страницу, и буковки остаются в глазах. Ну вот, ты смотришь на солнце, потом зажмуришься, а оно все равно перед глазами, правда? Так же и буквы.
— Солнце — это понятно, это называется «зрительный образ», а вот про буквы я что-то такого не слыхал.
— Какой-какой образ?
— Ну, образ того, что ты видела. Предметов или еще чего-нибудь.
