Однако потеря памяти никак не сказалась на способностях девочки, училась она хорошо, и коэффициент умственного развития у нее был самый высокий в классе.
Постепенно жизнь новоиспеченной семьи вошла в нормальное русло, и тогда Адзисава приступил к осуществлению следующего этапа своего плана. Точнее говоря, подготовительную работу он вел уже давно, а теперь ему просто представился удобный случай вплотную приблизиться к намеченной цели.
2
Эту газету основал когда-то ее отец, но от прежнего «Вестника Хасиро» осталось одно название. Томоко Оти говорила, что газета «протухла». Протух весь город, словно огромная помойная яма. Дух протеста выветрился, и «Вестник» превратился в личный печатный орган семейства Ооба, заправлявшего в Хасиро всем.
Только благодаря этому перерождению «Вестник» уцелел, да не просто уцелел, а стал одной из самых влиятельных газет в префектуре.
Хасиро недаром называли собственностью семьи Ооба. Члены этого рода занимали все ключевые должности в управлении и экономике города — от кресла мэра, в котором прочно восседал Иссэй Ооба, до руководящих постов в муниципалитете, торгово-промышленной палате, полиции, органах здравоохранения, системе образования, банках, газетах и журналах, на телевидении и радио, в промышленности, транспорте.
Город находился в самом сердце префектуры Ф. и издавна считался ее политическим, культурным и торговым центром. Со всех сторон к Хасиро вплотную подступали высокие горы, он был словно закупорен в долине, и это наложило на город свой неповторимый отпечаток; здесь имелись свои давние традиции и практически независимая от внешнего мира экономическая система.
Когда-то, еще в семнадцатом веке, у стен замка князей Хасиро возникли первые поселения. Князья богатели, и поселения разрастались. Во второй половине минувшего века в долине начали выращивать тутовые деревья, и зародилась текстильная промышленность. Шелк Хасиро был хорошо известен на рынках страны в двадцатые и тридцатые годы. Именно в тот период город сделал гигантский скачок вперед.
В конце войны большая часть построек сгорела в пожаре бомбежек, но Хасиро быстро оправился от потрясений и вскоре обрел облик настоящего современного города.
После того как в долине обнаружили богатые залежи природного газа, начала развиваться металлургическая промышленность, и край в считанные годы превратился в высокоразвитую индустриальную зону, где имелись и станкостроительные, и химические, и целлюлозно-бумажные, и электронные предприятия.
Административный центр префектуры находился в городе Ф., расположенном несколько южнее, но главным городом края, несомненно, являлся Хасиро.
Во времена сёгуната Токугава1 семейство Ооба принадлежало к низшей прослойке самурайского сословия, но после реставрации Мэйдзи2 захудалому роду, прежде не удостаивавшемуся чести даже появляться в княжеском замке, улыбнулось счастье.
Князья Хасиро в войне 1868 года поддерживали сёгуна и после поражения войск сёгуната и краха феодальной системы оказались в опале. Когда в стране вводилось новое административно-территориальное деление, правительство, памятуя враждебные действия местных князей, определило быть столицей префектуры не Хасиро, а Ф., хотя по всем показателям новой административно-территориальной единице следовало бы именоваться «префектура Хасиро».
После того как княжество прекратило свое существование, предок нынешнего мэра, Итирю Ооба, занялся крестьянским трудом. Вскоре на его земле нашли природный газ, запасы которого оказались поистине неисчерпаемыми. Итирю не упустил шанса, который подарила ему судьба. Он организовал промышленную добычу газа, скоро его дело стало крупнейшим в Хасиро, но вчерашнему крестьянину этого было мало: он не жалел средств, стремясь подчинить себе городские власти, и со временем стал безраздельным хозяином всего Хасиро.
Зарождающаяся промышленность города целиком зависела от газа, а весь газ принадлежал Ообе. Предприятия одно за другим переходили в его руки, и вот Хасиро фактически оказался личной собственностью предприимчивого дельца. Люди говорили, что город перешел от князей Хасиро к князьям Ооба. И действительно, человеку, навлекшему на себя немилость всемогущего семейства, в городе было не ужиться, так или иначе каждый житель зависел от «империи» Ооба — если не сам, то кто-то из членов его семьи.
