А потом что? Впереди арктическая зима.
Хоть ложись и помирай. Нет, он не ляжет. Как только выпадет снег, будет ставить силки на песцов. А когда образуется ледовый припай, станет охотиться на нерпу, на морского зайца.
Как и с чем охотиться, об этом еще будет время помозговать. Не зря говорят: нужда научит.
И как только навернулись на ум эти злосчастные калачи, сразу вспомнилась та жизнь, когда еды было вдоволь. Перед глазами явственно предстали зеркальные витрины мирного времени, в которых пирамидами выкладывались красноголовые и прямоугольные сыры, розовые окорока, а на крюках в изобилии развешивали колбасы и копчености.
От одного воспоминания закружилась голова.
- Вот жизнь пошла: то не вспоминай, про это не думай, - посетовал Алексей.
Посвежело, море гнало и гнало белогривые серо-зеленые валы. От воды несло пронзительным холодом. Скоро море скует льдами, и оно перестанет выбрасывать плавник. Да и сейчас не больно-то много выбрасывает. Щепке и той радуешься. А сколько топлива потребуется, если и в самом деле случится зимовать?
Дни становятся все короче, не успеешь оглянуться, свету и совсем не будет. Как жить в темноте? В аптечке какое-то масло есть, вазелин - не сгодятся ли для светильника? Его надо загодя смастерить. И в избушке все время в темноте неуютно. И холодно, из всех щелей дует. В первые дни этого не замечал, а сейчас спасения нет от пронизывающих сквозняков.
Придется конопатить, во что бы то ни стало конопатить, иначе пропадай. А вот чем конопатить? Один из ватников совсем изорвался, придется его пустить на тряпье, им и затыкать щели.
- Значит, так, - подвел итог своим раздумьям Алексей, - дрова - раз, светильник - два, конопатить - три. Что еще? Да, еще силки - это посложнее...
Как пригодилось бы ружье или, на худой конец, охотничий нож. Впрочем, настоящие промысловики добывают зверя и птицу без выстрела, а без ножа не обходятся.
Мысли текли и текли, и все об одном - как тут выжить и что еще сделать, чтобы дольше продержаться?
Одежду обязательно надо чинить - штаны стали просвечивать и форменка на локтях протерлась. Горит здесь одежда. Не заштопаешь, в одних лохмотьях останешься...
Дел набирается порядочно, и, чтобы не забыть, лучше записать. Огрызок карандаша есть и четвертушка бумаги нашлась в ватнике. Вообще, стоило бы вести дневник, записывать, пусть не каждый день, самое значительное.
Сходил в избушку и только пристроился на чурбачке, над головой раздался явственный гул моторов. Из-под серой тучи с южной стороны стремительно вынырнула летающая лодка. Уж не та ли, что пролетала несколько дней назад? Да какая разница, та или не та. Летит прямехонько на остров. На этот раз наверняка не пройдет мимо! И опять, в который раз, захлестнула горячая волна радости - вот оно, спасение, конец всем мукам! Это уже была не надежда, а уверенность. Полнейшая уверенность.
Алексей изо всех сил размахивал шапкой. Самолет стремительно приближался и шел точно на него. Отчетливо видны гофрированные темно-зеленые бока фюзеляжа. Зеркально поблескивают стекла пилотской кабины. Даже силуэты людей за ними угадываются. Что там угадываются, их видно. Он может поручиться за то, что видит людей.
Теперь-то уж наверняка заметят, не могут не заметить не его, так избушку. Не имеют на это никакого права!
Самолет так близко уже, что все вокруг дрожит от грохота. Но тут-то как раз и становится ясно, что машина проходит левее острова. Не сбавляя скорости, несется дальше, все дальше...
Да как же так? Как же не заметили? Ведь высота совсем небольшая. Можно ли не увидеть на таком расстоянии человека на голом острове? А избушку?
Алексей в отчаянии сорвался с места и помчался за удаляющейся машиной. В груди горело, сердце колотилось у самого горла и вот-вот норовило выскочить.
Мысль работала лихорадочно, мелькнула догадка, что фигуру в сером ватнике на фоне серых камней с высоты действительно нелегко заметить. И вот он на бегу срывает ватник и что есть силы размахивает им.
А самолет уже далеко. В вышине за ним стелется реденький хвост сизого дымка. Там, в пилотской кабине, должно быть, тепло, попахивает уютно машинным маслом, успокаивающе мерно гудят моторы. В тепле и благодати сидят люди, от которых зависит судьба, что там судьба - жизнь заброшенного на затерянный в море пустынный и холодный остров. Ведь и пилот, и штурман, и бортмеханик, и еще кто там есть, оглядывают горизонт, морские дали и сушу, когда она попадается, замечают множество всяких мелочей, но не видят того, ради кого летают, кого хотят найти. Как же так?..
