– Хватит на сегодня, Домит. У тебя полно других забот.
В этот момент на берегу появились Каст и Ганник, одетые в туники и сандалии, с мечами на поясе. Следом за ними показалась приземистая фигура Афрания, который побрил голову, так что теперь казался еще более свирепым, чем обычно. Он коротко кивнул всем собравшимся и встал прямо, опустив руки по бокам.
– Сядь, Афраний, – сказал Спартак, указывая на табуретки вокруг стола, заставленного тарелками с хлебом и фруктами, блюдами с мясом и кувшинами вина. – Поешь и выпей вина. И все вы, угощайтесь.
Пока мы ели и неспешно беседовали, появились Годарз и Бирд, что дало Спартаку сигнал сообщить нам о причине, по которой он всех нас собрал.
– Друзья, – начал он, – мы прошли долгий путь вместе и одержали много побед.
Я, Домит, Каст и Ганник поддержали его одобрительными возгласами. Спартак поднял руку, призывая к тишине.
– Но теперь мы достигли конечного пункта нашего похода. Завтра я соберу все войско и распущу его – освобожу всех мужчин и женщин от службы под моим началом. Все получат возможность идти дальше на север, пересечь Альпы, а затем идти по домам или кто куда пожелает. Я не имею права больше ничего от них требовать. И от вас тоже. А сегодня я хотел бы в последний раз побыть в компании моих друзей, прежде чем мы отправимся туда, куда зовет нас судьба.
Он подошел ко мне и положил мне руку на плечо:
– Для Пакора это означает возвращение в царство его отца, – Спартак улыбнулся Галлии. – И он заберет с собой прекрасный трофей, который завоевал в бою, наверное, самый великолепный трофей во всей Италии и Галлии, – я покраснел, а Каст шлепнул меня по спине. Спартак посмотрел по очереди на Годарза и Домита. – Я знаю, что многие отправятся с нашим юным принцем в Парфию, и это меня радует, поскольку я уверен, что там им будет хорошо и безопасно.
– А ты, мой господин? – спросил я.
Он посмотрел на Клавдию:
– Боюсь, что для нас такого счастливого конца не предвидится. Рим будет преследовать нас, куда бы мы ни скрылись.
– Ты всегда будешь желанным гостем в Хатре, господин, – сказал я. – Римляне до Парфии не дотянутся.
Он улыбнулся:
– Спасибо, но нет. У нас с Клавдией другие планы. Мы думаем, что самое лучшее для нас – это раствориться в тумане неизвестности, вообще исчезнуть из истории.
– Ты слишком заметен, чтобы раствориться, – проворчал Акмон.
– А что ты думаешь, Афраний? – спросил Каст.
– Я останусь в Италии. Я еще не свел счеты с Римом, – он сейчас напомнил мне Крикса, готового взорваться от ненависти.
И все равно это был радостный и счастливый день. Мы смеялись, радовались хорошей компании, и когда солнце начало клониться к западу, произнесли тост за дружбу и нашу свободу. То, что раньше я воспринимал как должное, стало для меня теперь самым дорогим на свете, хотя еще более дорогое создание сидело сейчас рядом со мной, и я был намерен забрать его с собой в Хатру. Но именно свобода была той идеей, которая объединила нас всех, связала вместе невидимыми узами, которые скрепляли и все наше войско. Я дал себе клятву, что никогда больше не буду иметь рабов, поскольку сам побыл рабом и знаю, какие беды и несчастья им приходится претерпевать. В тот теплый летний вечер в северной Италии я уснул на берегу могучей реки среди своих друзей, в объятиях женщины, которую любил.
Два дня спустя в полдень все войско было собрано и построено – шестьдесят тысяч воинов и еще пять тысяч женщин и детей, которые скопились среди нас за время нашего похода через всю Италию. Все смотрелись просто великолепно. У нас было полно римского золота и серебра, отнятых у врага, и я еще раньше послал Бирда в Мутину, чтобы купить самые лучшие уздечку, нагрудник и подпругу, которые только можно получить за деньги – все для Рема. За римские деньги, конечно. Для римлян Бирд смотрелся как самый обычный торговец с фургоном, хотя говорил он со странным акцентом. Когда он вернулся, я заполучил прекрасное кожаное снаряжение, отделанное серебряными монетами – проколотыми в центре и пришитыми к кожаной основе. Я вычистил свой черный доспех и пристегнул к нему запасные набедренники из тонкой стали и серебра – они так и сверкали на солнце. Бирд еще купил для меня новый толстый шерстяной плащ снежно-белого цвета и с серебряной застежкой. Гриву Рема я перевязал черными кожаными ремешками, а хвост закрутил в черный хлопчатый чехол, тоже украшенный серебряными полосками. Он выглядел словно боевой конь богов – именно такого и полагалось иметь принцу Хатры. На голову я надел римский шлем с огромным белым султаном из гусиных перьев, а к поясу прицепил меч, подаренный мне Спартаком несколько месяцев назад.
