Начальник цеха сидел в своей скромной конторке и пил чай — это было его любимым занятием в редкие минуты, когда возможна была передышка. Блестящий никелированный чайник стоял на электрической плитке. Крышка чайника мелко дрожала.
— Здравствуйте, — глубоко вздохнув, сказал Бусыгин.
Начальник цеха ответил: «Здравствуй, здравствуй!», — и взглянул на светловолосого крепыша, взял у Николая его новенький заводской пропуск, направление отдела кадров и внимательно, поверх очков, как бы насупившись, посмотрел на молодого рабочего.
— Ну так, — деловито и вместе с тем тепло сказал начальник цеха, — так. С чего начнем? Ты, стало быть, сын Александра Бусыгина?
— Сын.
— Знал твоего батю, знал. Распрекрасный литейщик был, мастер первого класса. Отчего помер-то?
— Туберкулез…
— Да, по тем временам — профессиональная болезнь… Та-а-ак… Так чему ты обучен, Бусыгин, к чему душа твоя тянется, а? А может, в контору: там не железо, а бумага. Оклад — соответственно. Костюм чистенький, галстук. А у нас что — танки, железо, руки в масле, спецовка в жирных пятнах. Ну?
Бусыгин видел добрые, улыбающиеся глаза начальника цеха, понимал, что ни в какую контору он его не пошлет, а просто «испытывает характер».
— Мне к танкам… В бригаду Демина…
— Ах, к танкам, — вздохнул начальник цеха, — а ты хоть издали танк видел какой-нибудь?
— Видел. Т-28.
— Это уже не танк, Бусыгин, это — история, друг любезный, пройденный путь… Ну, а Демина видел, что о нем знаешь?
— Классный сборщик, золотые руки.
— Верно. Феноменальный товарищ, пролетариат высшей закалки — и мозгами богатый, и силой господь бог не обидел. С ним не пропадешь. Ну, будь по-твоему. Иди к Демину. Попросись в его бригаду. — И увидев недоуменный взгляд Николая, добавил: — Попросись: Демин любит, чтобы его попросили. Иди, я за тебя тоже походатайствую. Главное — не тушуйся, не спеши, но поторапливайся.
Когда Николай вместе с начальником цеха пришел на участок бригады Демина, ни одного человека он не увидел. Стоял огромный черный танк неизвестной Бусыгину марки, без пушки, и оттуда, из чрева этого стального чудовища, время от времени раздавались звуки, будто забавляясь, кто-то выстукивал там молоточком по железу.
— Василь Иваныч! — позвал начальник цеха. Из открытого верхнего люка стальной громады сначала показалась голова Демина, потом он высунулся по пояс.
— Слушаю, — сказал Демин.
— Вылезь на минутку, разговор есть.
Демин ловко вылез из люка на борт танка и спрыгнул на пол. Подошел.
— Ты Бусыгина из литейки помнишь?
— Помню… Все кашлял… Этот?
— Этот. А вот его сын. Николай. Пришел из ФЗУ и заявил категорически: хочу к Демину. «Почему, спрашиваю, к Демину, у него и без тебя полный комплект кадров». Отвечает: «Это человек-легенда, о нем весь завод гудит: лучшего мастера по сборке на свете не сыскать».
Демин улыбнулся, улыбка у него какая-то необыкновенно светлая, приветливая.
— Да ладно уж, — говорит он и протягивает Николаю руку — большую, сильную, с горячей ладонью.
— Так это он, Бусыгин, так говорит. Я-то понимаю: хочется парню задобрить бригадира.
— И вовсе нет! — вспыхивает Николай. — Это мне дядя Федя сказал.
— Какой дядя Федя?
— Вахтер.
Начальник цеха буквально зашелся от смеха, смеялся он заразительно, как смеются все хорошие люди. Тихо посмеивался и Демин.
— Говоришь: дядя Федя сказал? Ну, тогда все, добавить нечего. Берешь его, Василий Иванович?
— Пусть остается. Только я ведь строгий очень, поблажек не делаю, спрашиваю по всем статьям. Чтоб без обид, парень. Как?
— Согласен! — твердо ответил Бусыгин.
— И еще вот что, друг-приятель, — сказал серьезно и строго начальник цеха. — То, что здесь увидишь и узнаешь, — ни-ни. Никому. Матери родной — нельзя. Строго секретно. Военная, государственная тайна. Понятно?
— Понятно.
— Ну, Бусыгин, расти большой. Будь достойным своего отца, звания путиловца. В добрый час! Василь Иваныч, тебе вручаю парня, доверяю.
— Спасибо, — серьезно ответил Демин.
