«…Если я не в силах буду отменить заклятие». — Откинувшись на мягких плюшевых подушках, темный эльф задумался о смерти, которая ему грозила. Его блуждающий взгляд в конце концов остановился на Вратах. Выглядели они как обычно — пять драконьих голов, немых и холодных, охраняли проход, зубастые пасти были разинуты в беззвучном гимне Властительнице Тьмы. Пустота внутри Врат также казалась ледяной и непроглядной, и все же Даламару что-то не давало покоя.
Вдруг темный эльф заморгал и встряхнул головой: ему показалось, что глаза драконьих голов начинают светиться собственным светом.
От волнения и страха горло Даламара перехватило судорогой, а ладони вспотели, и он машинально вытер их о свою черную рясу. Смерть, гибель…Дойдет ли до этого?
Руки темного эльфа нащупали вышитые на мантии серебряные руны, которые должны были защитить его от некоторых из опасностей. На пальце Даламара сверкал крупный зеленый камень, вставленный в целительное кольцо, — это было могущественное магическое устройство, но его возможностями он мог воспользоваться только один раз.
Сцепив руки перед собой, Даламар принялся торопливо перебирать в памяти уроки Рейстлина, когда маг объяснял, как правильно оценить опасность полученной раны и выбрать рациональный способ ее лечения, сберегая силу кольца.
Воспоминания были такими отчетливыми, что темный эльф вздрогнул. Словно наяву, он услышал спокойный голос шалафи, равнодушно описывающий разные стадии боли. Словно наяву, он почувствовал, как тонкие пальцы Рейстлина, пылающие странным внутренним жаром, легко движутся по его телу, обозначая те области, где помещаются жизненно важные органы.
Инстинктивно Даламар прижал руки к груди, где продолжали кровоточить пять глубоких ран, навечно выжженных Рейстлином в его плоти. Одновременно он вдруг почувствовал, что в его мозг как будто заглянули глаза шалафи — золотистые, непроницаемо-блестящие, равнодушные и смертельно опасные.
Даламар отпрянул назад и съежился в кресле.
«Могучая магия окружает и защищает меня, — твердил он себе, пытаясь успокоиться. — Я в достаточной степени овладел Искусством, и, хотя я не так одарен, как шалафи, но сумею постоять за себя, когда Рейстлин, израненный и ослабевший, появится в нашем мире. Да что там говорить — после схватки с Властительницей он должен быть едва жив, и уничтожить его будет легче легкого!»
Даламар сжал кулаки и с силой опустил их на подлокотники кресла.
«Тогда почему я буквально задыхаюсь от страха?» — требовательно спросил он себя.
Над дверью звякнул серебряный колокольчик, и Даламар вскочил с кресла, чувствуя, как воображаемая боязнь уступает место страху вполне реальному. Этот осязаемый страх заставил напрячься его тело, сердце стучать реже, а кровь — медленней течь по жилам. Темная тень неизвестности исчезла из его разума, и темный эльф овладел собой.
Звонок означал, что в Башню кто-то проник. Кто-то сумел преодолеть страшную Рощу и стоял теперь перед самыми воротами. В других обстоятельствах Даламар, прочтя коротенькое заклинание, покинул бы лабораторию немедленно, дабы самому встретить незваного гостя, однако сейчас он не смел оставить Врата без присмотра ни на секунду.
Посмотрев на страшные Врата, темный эльф кивнул самому себе. Нет, ему вовсе не почудилось, что глаза драконов мерцают в полумраке. Даже пустота внутри Врат зашевелилась в тревоге, и по ее поверхности пробежала какая-то рябь.
Он никак не может теперь покинуть лабораторию. Придется положиться на стражей Башни.
И все же темный эльф не мог усидеть на месте. Подойдя к двери, Даламар наклонил голову и стал слушать. Ему показалось, что снизу донеслись придушенный вскрик и звон стали. Затем снова наступила тишина. Как ни прислушивался Даламар, как ни сдерживал дыхание — он не смог разобрать ничего, кроме ударов собственного сердца.
Темный эльф вздохнул. Должно быть, стражи Башни уже справились со своей задачей. Подумав об этом, Даламар отвернулся от двери и подошел к окну» однако за это время дым стал еще плотнее, и он ничего не увидел. Где-то вдали прогрохотал гром, а может быть взрыв.
