— Ой, ладно… Не сыпь мне соль на рану. Пока.
— Пока… Надо же, как смешно — Царевна Несмеяновна…
* * *
На самом деле ничего смешного в прозвище начальницы не было. Настоящая Царевна Несмеяновна. И не в том ее проблема была, что не улыбнется лишний раз, а в том, что этим обстоятельством страшно гордилась. То есть пучилась возложенной на нее ответственностью, не зная, как лишний раз начальственность свою обозначить. То глаза сделает ужас какие холодные да надменные, то лобик наморщит многозначительно и начинает коготками по столешнице барабанить. Громко так, выразительно. Одно успокаивает — может, это у нее временное. Наестся апломбом досыта, человеком станет.
Их прежний начальник отдела, умнейший Сергей Иванович, ушел на пенсию. Вернее, его «ушли», потому что все сроки пересидел. И не волновало никого, что в свои семьдесят Сергей Иванович наработал огромный чиновничий опыт, вдобавок имел светлую голову и отличную память. Чиновничий мир злой, он молодых и наглых любит, которые на свежую голову за карьерой пришли. Таких любит, как Царевна Несмеяновна. И неважно, что она глупая. Главное, весь начальничий экстерьер при ней. И свирепое желание сделать карьеру. Такое свирепое оно только у глупых бывает, умные более мягко и хитро по этой стезе ступают.
Зря утром торопилась — Царевна и сама опаздывала. Вернее, задерживалась, следуя чиновничьей классике. Час прошел, другой… Нет Царевны! Интересные дела, а отпрашиваться у кого? Придется к начальнику департамента со своей просьбой идти, ничего не поделаешь. Перепрыгивать через Царевнину голову. Не одобрит, конечно, но…
— Привет, Александра Борисовна. Хорошо выглядишь, садись. Что у тебя? Только быстрее говори, у меня времени мало.
Слава богу, начальник департамента был из «своих», то есть из старого чиновничьего поколения. И с виду был такой — соответствующий. Не толстый, но плотненький. Нежно-розовое лицо, лысинка, мускусный запах парфюма. Ее одногодка, между прочим, вместе когда-то институт заканчивали. До пенсии ему самому пять лет, значит, не выгонит еще, даст поработать.
— Спасибо, Владимир Петрович. Я на минуту, отпроситься хотела. Моей начальницы чего-то с утра на месте нет.
— А… Так она на совещание в Управление юстиции пошла, я ее сам туда тусоваться отправил. А что, тебя разве не предупредила?
— Нет. С чего бы?
— Ну да… Она девица такая, с начальственным гонором. Протеже из Минфина, не помню уж чья… Слушай, откуда у них, у молодых, нынче столько апломбу, а? Мы вроде не такие были… Как она, кстати, не шибко тебя достает?
— Нет, терпимо.
— Ну, ладно. Ты учи ее помаленьку, хорошо? А то гонор гонором, но в голове тоже что-то завязаться должно. Знаешь, как сейчас в институтах учат, через пень-колоду. Возьмет и подставит тебя при случае под раздачу.
— Ну да. Или на пенсию выгонит.
— А что, боишься, да?
— Боюсь, конечно. Не хочу на пенсию, работать хочу. И безденежья боюсь, успею еще в безденежье.
— Так у тебя же сын, прокормит небось… Это у меня одни девки… Как он, кстати?
— Хорошо. Вот, внуку сегодня пятилетний юбилей отмечаем, потому и отпрашиваюсь.
— Ух ты… Как время быстро идет. Поздравляю.
— Спасибо, Владимир Петрович! Так можно мне с обеда уйти?
— Конечно, Саш, чего там… Иди, празднуй. Да не жди обеда, прямо сейчас иди. Внук все-таки, святое дело.
— Ой, спасибо…
Еще бы не «спасибо»! В кассу супермаркета такая пятничная очередь образовалась, почти час в ней потеряла. Еще и подарок для Гришеньки долго выбирала… Купила машину большую, радиоуправляемую. Мальчик все-таки, пусть машиной играет. А то придумали каких-то дурных черепашек, совсем детям голову заморочили.
В квартире у ребят, как всегда, не убрано, везде следы утренних суетливых сборов. А еще гостей ждут… Две кофейные чашки с остатками черной гущи стоят на кухонном столе рядышком, будто целуются. Значит, завтракали вместе, уже хорошо. И со временем полный порядок. Времени — море, чтобы все приготовить. Еще и пропылесосить на скорую руку можно успеть.
К пяти все было готово, только Саша устала немного. Села на диван, расслабилась, закрыла глаза. Надо еще посидеть пять минут, а лучше полежать, отрешиться от всего, может, удастся в короткий сон улететь… Десять минут, не больше… Потом за Гришенькой в сад бежать надо…
