Девушка спустилась вниз по узкой каменной лесенке и остановилась, ожидая, пока глаза привыкнут к полутьме. Это был кабачок, который посещали люди самых разных занятий и цветов кожи, где никто не спрашивал, кто ты, если человек мог заплатить.
Кончита села за деревянный стол и уже собралась заказать вина, как вдруг услышала мелодичный женский голос:
– Он сказал, что жизнь каждого человека должна иметь разумное основание.
– К нему самому это явно не относится! – со смехом ответил мужчина, и цыганка замерла, а после медленно повернула голову.
За соседним столиком сидела нарядно одетая девушка. Цвет ее лица напоминал чайные розы и белые лилии, а красиво уложенные волосы золотились, будто корона. Мужчина, с которым она разговаривала, не сводил с нее восхищенного взгляда. Он был так поглощен своей спутницей, что не заметил Кончиту.
Цыганка сорвалась с места и подошла к нему.
– Здравствуй, Николас.
Он поднял глаза и вздрогнул от неожиданности.
– Здравствуй, Кончита. Не знал, что ты в Мадриде.
– Я приехала сегодня. Не отойдешь со мной на пару слов?
– Хорошо, – сказал юноша и, извинившись перед Паолой, проследовал к столику цыганки, надеясь, что разговор будет недолгим.
К несчастью, уязвленная его выбором девушка с ходу перешла в наступление.
– С кем ты?
– Это Паола. Моя жена.
Кончита отпрянула, пораженная его ответом.
– Жена?! Она что, сумасшедшая, если согласилась за тебя выйти?
– Она меня любит.
– А ты? Ты сделал это, чтобы доказать всем, что достоин самого лучшего? – промолвила цыганка и неожиданно взмолилась: – Зачем тебе эта девушка? Да, она красива, но я не вижу в ее взоре жажды приключений и путешествий. Она из породы домашних птиц, которым хорошо и спокойно живется в клетке.
Взгляд Ниола сделался холодным и суровым.
– Кончита, перестань. Вспомни, я ничего тебе не обещал.
– Нет, обещал! Если не ты, то твои поцелуи, твое тело!
– Пожалуйста, говори тише.
– Еще чего! – прошипела девушка и намеренно повысила голос. – Ты показал ей все, чему я научила тебя в постели? Наверное, она чересчур добропорядочна и нежна для истинной страсти. Думаю, стонет только тогда, когда уколет палец иглой!
Ниол беспомощно оглянулся. Должно быть, он все-таки плохо знал женщин. Ему казалось, что то, что некогда происходило между ним и Кончитой, устраивало девушку так же, как и его. Он не ожидал такой бури и таких слов.
Паола сидела спокойно, если не считать того, что ее лицо пламенело жарким румянцем, а опущенные ресницы вздрагивали.
Оставив цыганку, Ниол вернулся к ней и сказал:
– Пойдем отсюда.
– Не трудитесь, я сама уйду! – вскричала Кончита и выскочила из кабачка.
Она бежала по улицам, и злые слезы застилали ей глаза. Цыганке было досадно, оттого что она повела себя столь несдержанно и глупо, а больше всего ее раздражало то, что Николас предпочел ей другую: выбери он простую девушку, она была бы уязвлена куда меньше.
В среде таких изгоев, как она и этот юноша, было принято держаться друг друга и не нарушать неких условных границ.
«Он поплатится за это», – решила цыганка, вытерла слезы, гордо подняла голову и решительно зашагала к площади.
В этот вечер танец Кончиты был полон особой ярости и страсти. Густые волосы девушки метались по плечам, она запрокидывала голову и простирала вверх руки, словно пытаясь обнять небо, неистово вертелась, будто хотела освободиться от мучительной власти любви, разливавшейся по телу колдовским огнем и пронзавшей сердце. Пламя зажженного на площади костра озаряло ее залитое то ли потом, то ли слезами лицо, на котором выделялись огромные черные глаза и крепко сжатые кроваво-красные губы. Танец цыганки казался волшебным действом, столь далеким от пошлой обыденности, что, когда она принялась обходить публику, глиняная чашка мигом наполнилась не только медью, но и серебром.
Подойдя к очередному зрителю, Кончита подставила ладонь, и, к удивлению девушки, тот вложил в нее туго набитый кошелек.
– Пойдешь со мной после представления? На всю ночь? – тихо произнес мужчина.
Кончита не смогла его разглядеть: лицо незнакомца было наполовину скрыто полой плаща. Девушка вздернула задрожавший подбородок и сжала челюсти. Она танцовщица, а не девка для удовольствий.
