Нужно сказать, что незадолго до моего приезда во Францию по первой программе французского телевидения прошел репортаж обо мне, о моем клубе «Империя» и о походе лета 1988 г., о чем я уже говорил. В репортаже было несколько больших интервью со мной, репортаж оказался крайне популярен, и если меня не узнавали на улице, то, например, в гостинице в Страсбурге сразу вспомнили! А уж у тех, кто был связан с интересом к истории наполеоновских войн, я встречал самый радушный прием. Как-то добыв домашний телефон, можно сказать тогда моего кумира в области исторической науки, Жана-Поля Берто, я позвонил ему и начал вежливо объяснять, кто я такой, он едва услышал мое имя, как воскликнул: «Это Олег!? Вот это да! Vive L'Empereur! (Да здравствует Император!) Сможете ко мне приехать в гости? Буду очень рад Вас видеть, как и вся моя семья!»
Чтобы понять, насколько такие встречи были для меня важны, должен отметить, что я писал тогда кандидатскую диссертацию, посвященную офицерам армии Великой французской революции, и знания и мнение Берто были для меня важнее любого оракула. И действительно, Жан-Поль Берто мне очень помог своими советами.
Также тепло меня встретил знаменитый Люсьен Руссело, самый выдающийся художник по истории униформы французской армии.
С его великолепными работами я познакомился еще в детстве, у моего первого учителя в области военной истории Всеволода Сергеевича Поборчего. Увидев тогда рисунки Руссело, я как когда-то с иллюстрациями Мориса Лелуара к «Трем мушкетерам» просто подсознательно понял, что так и должны были выглядеть солдаты Великой Армии. С тех пор Руссело был для меня непререкаемым авторитетом в области униформы той эпохи, ведь вся жизнь этого человека была посвящена изучению униформы, экипировки и вооружению французских войск эпохи Старого порядка, Революции и Империи.
Руссело встретил меня в своей мастерской словно мы знали друг друга уже много лет, с необычайным радушием. Этому замечательному человеку было уже очень много лет, он прожил недолго после нашей встречи, так, что я видел его единственный раз в жизни. Он подарил мне один из своих рисунков, подписав его: «Последнему генералу Великой Армии».
Наконец, я впервые посетил архив французской армии в Венсеннском замке под Парижем. И здесь меня встретили просто как родного. Через четверть часа после начала моего визита передо мной на рабочем столе уже лежала груда папок с ценнейшими документами конца XVIII в., необходимыми мне для диссертации! И все это было подано любезно, доброжелательно, с желанием максимально помочь!
Но кроме встреч с французскими специалистами, я был первый выходец из СССР, который добрался до знаменитого Владимира Звегинцова, сына русского кавалергарда, ребенком покинувшего вслед за отцом охваченную революцией Россию. Прожив всю жизнь во Франции, он так и не принял французского гражданства, живя по так называемому «Нансеновскому паспорту», которые в 20-е годы выдавали эмигрантам. Всю свою жизнь Владимир Звегинцов отдал изучению русской Императорской армии, и через меня он установил контакты с русскими ценителями его творчества.
И это только часть интересный встреч! Ведь тогда русский- человек, приехавший из СССР, свободно говорящий по-французски, да к тому же свободно и открыто выражающий свое мнение, далекое от коммунистического официоза, был просто редкостью, так что я сразу познакомился почти со всеми знаменитыми историками Франции, занимавшимися близкими мне темами (с кем-то я познакомился в первую поездку, с кем-то чуть позднее). Жан Тюлар, Жорж Дюби, Жан Фавье стали моими близкими знакомыми, но одновременно я попал в другой мир Шереметевых, Долгоруких, Трубецких, Шаховских и т. д. Мне даже удалось, оказавшись в Биаррице на юге Франции, пойти в казино с одним из последних живых офицеров Белой армии. И все было прямо как в классической литературе. Я решил, что у меня есть только небольшая сумма — 100 франков, если я выиграю, хорошо, проиграю, не очень великая потеря, но тратить больше, а тем более занимать или делать какие-либо другие глупости, типа закладывать ценные вещи точно не буду.
