Долго ли Аглая стояла, она не могла бы сказать, так глубоко задумалась, что тихо скрипнувшая дверь заставила ее вздрогнуть.
— Это я, — доложил вышедший на крыльцо Гена. — Ты тут еще не замерзла?
— Что, шеф послал? — с кривой усмешкой спросила Аглая.
— Да нет, я покурить, — ответил Гена, подкрепляя свои слова действием. И добавил, затянувшись: — Поганый сегодня выдался вечерок. Давненько таких на моей памяти не было.
— На моей тоже, — вздохнула Аглая.
— Да у тебя-то в жизни и не должно быть ничего подобного…
— В этой жизни много чего не должно быть. — Аглая яростно передернула плечами. — Но бывает. Ладно, пойду. Надо сделать все побыстрее, чтобы, наконец, покончить хоть с какой-то частью этого кошмара наяву.
Но, шагнув с крыльца на порог, она замерла, опасаясь снова ощутить тошнотворный запах крови.
— Там теперь ничего, терпимо, мы хлорочки догадались добавить в ведро, — заметив ее колебания, сообщил Гена. — А хочешь, подожди минутку, пока я докурю, вместе пойдем.
Вместо ответа Аглая молча развернулась, уперлась спиной в косяк открытой двери и застыла на месте, глядя в широкую Генину спину. Многие побаивались его, такого увесистого, одним своим видом способного внушить почтение, с мощной бычьей шеей и с не очень-то добрым взглядом глубоко посаженных темно-серых глаз из-под нависших широких бровей. Аглая тоже его побаивалась, ходили слухи, будто Гена успел отсидеть на зоне, да отнюдь не за кражу попугаев в зоомагазине… А вот при более тесном знакомстве оказалось, что не так-то уж он и страшен, как о нем судачат. Наоборот, отнесся к Аглае с сочувствием.
Докурил Гена быстро. Затушил окурок о перила и шагнул с ним к стоящему за дверью ведерку. Аглая посторонилась, пропуская его. И, проследив взглядом за полетевшим в ведро окурком, вдруг вспомнила…
— Пойдем, Айка, — позвал ее Гена.
— Нет, подожди, — Аглая сделала шаг к ведру.
— Ты чего?! — опешил Гена, увидев, как она нагибается, а потом встряхивает ведро, ухватив за края. И, наклонив его к вновь включенному в коридоре свету, рассматривает содержимое.
— Помнишь, когда мы выходили, нам здесь попались Борис и Денис? — не разгибаясь, спросила Аглая. Мусора оказалось немного, и она могла рассмотреть содержимое ведра. — Так вот, один из них выбросил сюда что-то, довольно звонко ударившееся о стенку.
— И что с того? — не понял Гена.
— Может, и ничего, — сказала Аглая, наконец-то выпрямляясь. — Но из всего, что тут имеется, звякнуть могло только это. — И она продемонстрировала Геннадию осторожно извлеченный из мусора двумя пальцами шприц.
— Выбрось обратно, — едва взглянув, посоветовал Гена. — Если один из них ширяется, это его проблемы. А вот ты не подцепила бы заразу с этой дряни.
— Ширяются обычно инсулиновыми. — Аглая задумчиво оглядела шприц, по-прежнему брезгливо держа его двумя пальцами за ребро на конце поршня. — В крайнем случае «двушками». А это — «пятерка».
— Не знаю, Айка, откуда у тебя такие познания, но мой тебе совет: выброси эту гадость и забудь о ней. Главное, руки потом хорошенько вымой.
Аглая посмотрела на Гену. Потом — на шприц. И решила:
— Не выброшу! Как сегодня эта свинья злорадствовала, приняв меня за Алку! Может, мне удастся ему за это какой-нибудь пакостью отплатить?
— Подбирая за ним мусор? — скептически хмыкнул Гена.
— Вот бы узнать, что здесь произошло, — сказала Аглая. — И кто из них…
— Айка, хватит дурака валять! Ничего ты не узнаешь. А если бы и узнала даже что-то реальное, то все равно никогда не смогла бы подобраться к Борису. Не твоего он полета птица. У таких, как он, все нужные люди куплены. А раз так, если только ты попытаешься рот раскрыть в его адрес, сама же во всем и окажешься сто крат виновата. Уж поверь на слово дяде Гене и его житейскому опыту.
— Эй, а вам кресла сюда не принести, чтоб удобнее было филонить, пока остальные вкалывают? — ехидно осведомился показавшийся в коридоре Эдик.
— Уже идем, — ответил Гена, взглядом призывая Аглаю выбросить каку и следовать за ним. Но она упрямо мотнула головой и понесла шприц с собой все так же двумя пальцами. Пожав плечами, Гена вытащил откуда-то целлофановый пакет и протянул Аглае:
