Алене Вяземской отвели небольшой скромный уголок. Предназначенное для ее работ место было отгорожено тонким шнурком, а посередине пустого пространства сиротливо висела табличка с английским текстом: «Вяземская. Россия».
Алена растерянно замерла. При всем старании привезенные ею картины с трудом можно разместить здесь, а вот панно... Оно не поместится в этом уголке... Не перегибать же его пополам...
— Есть проблемы? — бодро спросила Марго.
Рабочие уже вносили в фойе упакованные в мешковину картины.
— Вот сюда. Аккуратнее, — взяла на себя руководство Марго. — Я думаю, эту большую повесим справа, рядом парочку поменьше, а остальные на левой части стены, там как раз есть несколько крюков...
Она даже не взглянула на картины, повернутые к стене, руководствуясь исключительно их размерами.
Алена не любила скандалить, но и терпеть такую безапелляционную настырность было выше ее сил.
— А я думаю, — вежливо, но твердо сказала она Марго, — что в ваши функции входит перевод моих пожеланий.
— Что вы сказали? — с неподдельным изумлением спросила та.
— Скажите, пожалуйста, рабочим, чтобы распаковали картины. Я сама укажу, что и куда повесить.
Марго буркнула своим каркающим голосом несколько фраз и демонстративно отошла в сторону.
Она издалека наблюдала за тем, как эта строптивая русская обходится без ее помощи.
Алена молча указывала на нужную работу и шлепала ладошкой по стене, обозначая место.
Рабочие быстро выполняли ее указания и вопросительно поглядывали — так?
Чуть левее — махала рукой Алена. Ниже... стоп. Хорошо.
Международный язык жестов у людей, занятых общим делом, не требовал перевода.
А свернутое в рулон панно Алена решила забрать с собой в гостиницу. Неизвестно, какой у них здесь склад... А вдруг сырость... или мыши...
И это не составило труда. Она просто сказала:
— Отель, — и вручила тому, кого считала в бригаде главным, визитную карточку проживающего.
Бригадир вопросительно глянул на нее и показал, будто развязывает рулон. Алена покачала головой, мол, оставьте как есть...
Остальные участники выставки управились раньше нее. Не было сил разглядывать все досконально, но Алена не удержалась, чтобы хотя бы мельком не посмотреть, кто же составляет ей конкуренцию.
Хм... пожалуй, она здесь единственный традиционалист и не совсем вписывается в общий стиль... Здесь больше подошли бы работы Григория... или даже Ангелины...
Молодое поколение европейского «арта» изощрялось как могло.
А на самом заметном месте еще одна бригада монтировала какую-то невероятную конструкцию. Пока трудно было представить, что она может означать...
— Вы закончили? — каркнула над ее ухом Марго. — Тогда поторопитесь.
— Куда?
— Мне нужно проводить вас на ужин.
— Я так устала... — Алена сделала слабую попытку избавиться от нее. — И совсем не хочу есть.
Но Марго деловито посмотрела на часы. Она не желала слушать какие-либо возражения.
— Если мы не будем там через пятнадцать минут, то от шведского стола останутся одни воспоминания.
— Но...
— Даже если вы не станете сегодня ужинать, все равно надо получить карту для питания и номер места.
Фу, какая бюрократия... Говорят же, что чересчур тщательная организация способна загубить любое хорошее начинание.
Так что волей-неволей Алене пришлось и дальше терпеть общество Марго.
А та, не обращая внимания на ее понурый вид, тараторила с утроенной энергией:
— Эти две недели мы будем неразлучны, дорогая. Я аккредитована в качестве вашего личного переводчика и в некотором роде наперсницы...
«Это хрипловатое бульканье, видимо, должно означать смех...» неприязненно подумала Алена, приходя в ужас от такой перспективы.
— Вам надо ознакомиться с расписанием нашей работы, — продолжала Марго, гордясь своей энергичной деловитостью. — Открытие выставки состоится в полдень. Я буду иметь место быть у вас в отеле без десяти полдесятого...
— В девять двадцать? — машинально уточнила Алена.
— Не обращайте внимания, я давно покинула вашу страну, — высокомерно отозвалась Марго. — Сейчас по-итальянски я говорю лучше, чем по-русски.
И похоже, она считала это своим главным достижением.
— А зачем?
