Я резко затормозила, опомнилась от поэтических грез и огляделась. Пустые умствования завели меня на дальний пирс. Я стояла около большой (и никаких других эпитетов) яхты «Баронесса II». Я понимала, что мое внимание привлекло чье-то знакомое лицо, мелькнувшее в глубине освещенной гостиной. Заняв удобную позицию для наблюдений, стала ждать, не сводя глаз с иллюминатора, через который мне был виден кусок шикарной гостиной. Там был кто-то, не видимый мне из моего укрытия. Прошло какое-то время, прежде чем фигура, привлекшая мое внимание, снова появилась в окне.
— Здрасьте, — тихо сказала я сама себе. — А это что значит?
Перед собой, как на экране немого кино, я увидела нашу официантку Терезу, одетую не в белую кофточку и черную юбочку, а в какой-то пиджак малахитового цвета. Она говорила что-то мужчине, стоящему в глубине и похожему по виду и по масляной тряпке, которую он мял в руках, на механика или шкипера. Тереза (а это была она, ее головку с чуть оттопыренными ушами, длинную идею и выразительный профиль я опознала бы где угодно) что-то повелительно втолковывала ему, потом жестом отпустила, но, видимо, окликнула, потому что он вернулся от двери и начал что-то объяснять. Она нетерпеливо махнула рукой, как будто прогоняя его.
Тереза вела себя не как служанка, а как важная персона, хозяйка. Честно говоря, в этот момент я не следила за своей челюстью, и она вполне могла отвиснуть. И подобрала ее, только когда увидела, что на палубу вышел человек, с которым Тереза только что говорила. Стоять дальше одной на пустом пирсе и глазеть на яхту и ее обитателей было неприлично. Закурив спасительную сигарету, придавшую мне праздный вид, я медленно двинулась прочь. Задумавшись над всеми странными обстоятельствами нашего отдыха, я машинально поглядывала вокруг, забыв о цели моих блужданий. Прав был Джером К. Джером: для того чтобы чайник закипел, о нем надо забыть. Стоило мне забыть о юноше, столько времени занимавшем мое воображение то в качестве любовника, то в качестве жертвы, то в качестве палача, как я буквально споткнулась о него, вернее, о его ноги, которые он привольно вытянул, сидя за столиком террасы. Узнав Алана, я остолбенела от неожиданности собственных ощущений: мне совсем не хотелось к нему подходить и к тому же из головы вылетели все дежурные угрозы, заготовленные мной на случай нашей встречи в порту.
Почувствовав мой взгляд, он обернулся, присмотрелся и узнал меня. Я поняла, что все-таки начатое надо доводить до конца и, вздохнув, шагнула к его столику, жестом спрашивая разрешения присесть. Алан кивнул и привстал, изображая галантность. Кокетничать мне совершенно не хотелось, поэтому я заговорила первой.
— Хорошо, что мы встретились, — начала я нейтрально.
Он неопределенно кивнул, не разделив со мной радости встречи. Тогда я решила перейти к делу.
— Вами интересуется полиция, — сообщила я, вычеркивая из памяти тот волнующий период, когда мы были на «ты».
— Мной? — Его изумление было для него лучшим адвокатом. — С чего вы взяли?
— Меня о вас расспрашивал портье в отеле через день после вашего бегства, — мне хотелось хоть чуть-чуть отомстить ему за то разочарование, которое постигло меня во время нашей последней встречи утром.
— Но что вы можете обо мне знать? — этими словами он хотел показать мне, что не придает значения тому, что было между нами.
— Ничего, я так и сказала. Но их интересовала причина вашего внезапного отъезда, — я решила ничем не показывать, что рассчитывала на более теплую встречу.
— Неужели полицию интересует, почему из отеля съехал постоялец? Мне кажется, что все, что вы говорите, неудачная шутка, — он начал крутить головой в поисках официантки. Я расценила это, как его желание срочно сбежать, теперь из кафе.
— Полицию это интересует потому, что вы съехали из отеля через пятнадцать минут после того, как человек, с которым вы подрались накануне вечером, утонул в бассейне, — наконец домашние заготовки речей стали всплывать в моей голове.
— Кто утонул? — Алан все еще вертел головой.
— Тот тип, с которым вы дрались у лифта вечером, — резко пояснила я.
