Тут вернулся Энрике, запыхавшийся после подъема и спуска по деревянной лестнице, что вела в спальню мамы.
Вместе они заполнили бумаги, запинаясь на вопросах, которых мама не могла предвидеть, а брат не был уверен, что знает правильные ответы: фамилия дедушки со стороны матери, бабушки со стороны отца, место рождения родителей. Но больше всего Энрике переживал за те четыре имени, что с трудом накорябал своим неразборчивым, наклоненным влево почерком: первое довольно быстро, а вот второе, незнакомое, — медленно и старательно.
— А-н-и-б-а-л, — волновался он.
— Да, хорошо.
И никто не заметил, как нотариус изменил мое имя, приняв буквы «ис» на конце за небрежно написанное «ю».
— Деньги. — Энрике протянул сжатый кулак.
Нотариус с усилием разжал пальцы брата и пересчитал то, что было внутри:
— Этого мало. Мне придется выписывать два свидетельства.
В этот момент открылась дверь, и вошла Тия, впустив в прихожую яркий луч света. Вокруг ее черной юбки танцевали пылинки.
— Что тут у вас? — спросила она, миновав нотариуса, который, здороваясь, прикоснулся к шляпе. Она отстранила Энрике и уставилась на бумаги в перепачканной чернилами руке нотариуса. Читая написанное, она осеняла себя крестом.
— Мальчик заплатил мне за одно свидетельство, а надо за два.
— А зачем два, если ребенок родился мертвым?
— Вы не можете получить свидетельство о смерти без свидетельства о рождении.
— Разве нельзя просто написать в свидетельстве о рождении: «Родился мертвым»?
Нотариус привычно втянул голову в жесткий высокий воротник.
— Неужели вам не стыдно?! — закричала Тия. — Явились даже раньше священника!
— Я на службе, сеньора, я…
— Стервятник!
— …законный представитель властей провинции.
— Сомневаюсь, что вы выписали два свидетельства, когда у сеньора Петрильо родился мертвый ребенок. Знаете, что у сапожника денег мало, а с нас надеетесь содрать побольше. Крючкотвор!
Нотариус прервал ее, кивнув на лестницу:
— Услуга считается оказанной, как только поставлена печать. И она должна быть оплачена.
— …Нет чтоб о душе подумать! Ну и страна, куда только она катится!
— Мать ребенка должна понимать, что без свидетельств отцу не возместят расходы на похороны. Сапожник ведь не работает на колониальную администрацию. И не имеет права на компенсацию.
Они спорили, не замечая, как Энрике подпрыгивает от нетерпения, пытаясь вклиниться в разговор.
Тия копалась в кожаной сумке, продолжая бормотать об упадке благочестия и проблемах империи, а нотариус кивал головой. Наконец требуемые деньги и рукописные копии обоих свидетельств перешли из рук в руки, и Тия повернулась к моему брату.
— Ступай отсюда, — раздраженно приказала она, — пока тебе не досталось!
— Мне нельзя уходить.
— Это еще почему?
— Фелис не умер.
— Кто?
— Ребенок, Фелис.
— Мальчик что-то перепутал, — сказал нотариус. — Ребенка зовут Фелю. — И ткнул пальцем в бумаги в руках Тии.
Она с подозрением бросила на них взгляд:
— Мне очень жаль, но вы неправильно записали имя ребенка.
— В честь святого. Оно означает — «удачливый», если я не ошибаюсь.
— Не велика удача родиться мертвым, — пробормотала Тия.
Энрике снова попытался завладеть их вниманием:
— Да нет же, малыш жив, он в подвале. Можете сами посмотреть.
— Мне нужна повитуха. Она должна поставить свою подпись здесь и здесь, — проговорил нотариус, делая ударение на слове «подпись» и глядя на грузную женщину, спускавшуюся по лестнице.
Повитуха устало кивнула взрослым, поставила крестик чуть выше испачканного чернилами кончика пальца нотариуса и повернулась к Тии:
— Ей чуть получше. Но ближайшую неделю ей ни в коем случае нельзя ходить по лестнице. Не то кровотечение усилится… — Она замолчала, ожидая, что нотариус сейчас уйдет и она сможет дать более интимные советы. Убедившись, что он не собирается освобождать их от своего присутствия, быстро заговорила о другом: — Я могу поговорить с плотником насчет гроба. Но ему понадобится снять мерки, чтобы не тратить лишних досок. Принесете мне тело, и я его измерю — у меня есть с собой шнурок.
— Вы что же, даже не рассмотрели его толком? — возмутилась Тия.
— Я же убежала за помощью. Я его совсем не видела. А из спальни его уже унесли.
