— Я твоя пленница, и мне казалось, что при той вражде, которая с давних пор существует между нашими семьями, было бы совершенно естественным, если бы ты отправил меня работать вместе с другими слугами. Ведь Диего именно так поступил с тобой. Как же я, его сестра, смею рассчитывать на другое отношение?
— Значит, если твой брат жестокий и бесчеловечный мерзавец, я должен быть таким же?
— Как ты можешь так говорить о моем брате! — с негодованием крикнула Мария. — Разве ты лучше? Не ты ли убивал безоружных людей, когда ворвался в город со своей бандой? Грабить мирных жителей! И разве не силой ты взял меня?
— Тебя? — переспросил Габриэль. — Если мне не изменяет память, тебя никто не заставлял, совсем наоборот, ты сама хотела этого, очень хотела…
Зачем он облек в слова то, что она чувствовала, но боялась произнести, в чем не хотела признаться самой себе?
— Нет! Никогда! Никогда женщина из рода Дельгато добровольно не ляжет в постель с Ланкастером! — крикнула Мария и ударила Габриэля по щеке. Он закрыл глаза и как будто оцепенел.
— Никогда больше не смей этого делать. — В его голосе звучала угроза. — Боюсь, тебе не понравится мой метод обучения хорошим манерам.
— Мне все не нравится в тебе, — сказала Мария, усмехнувшись, — так что можешь не стараться — ты меня не удивишь.
Она была похожа на маленького взъерошенного котенка, и у Габриэля не было ни малейшего желания воевать с ней.., во всяком случае сейчас. Она выглядела очень уставшей и подавленной. К тому же ему хотелось любить ее, а не рассуждать о горе, которое их семьи причинили друг другу.
Потерянная и несчастная стояла перед ним Мария.
Как хотелось и ей, выкинув из головы все обиды, броситься в его объятия и забыть обо всем. Однажды она позволила себе поступить так… Но это не должно повториться, иначе она предаст и семью и родную страну. Ненависть и презрение — вот чувства, которые должны руководить ею.
Она украдкой взглянула на Габриэля. Между ними не может быть ничего, кроме вражды, и с его стороны нечестно проявлять к ней показанное внимание. Как это несправедливо, что ее сердце радостно замирает при виде его. Ну почему ее неудержимо тянет к нему? Нет, ей нельзя думать об этом. Ведь он Ланкастер, а она Дельгато, и ее долг поддерживать честь своей семьи.
Услышав шум за дверью, ведущей в соседнюю комнату, Габриэль обратился к Марии.
— Должно быть, ванна готова, — улыбнулся он. — Я с удовольствием исполню роль твоей горничной.
— Мне не нужна ничья помощь, а уж тем более твоя!
Габриэль язвительно усмехнулся:
— Не забывай, что решения здесь пока принимаю я! И уж если я чего-то захотел, меня не остановить.
Прежде чем Мария смогла ответить, он подхватил ее на руки и отнес в смежную комнату, где уже стоял большой медный чан, на три четверти наполненный горячей водой, рядом лежал большой кусок ароматного мыла. “Наверно, не будет большим грехом позволить себе помыться, — подумала Мария, — но я не дам ему прикоснуться к себе”. Она грустно вздохнула: можно думать все что угодно, он все равно поступит по-своему.
— Отпусти меня! — скомандовала Мария. Ее тело начало реагировать на его близость, и ей это не нравилось.
— Все, что пожелает миледи. — Он осторожно поставил Марию на пол и начал искать застежки на ее одежде.
— Оставь меня! — резко сказала Мария, ударив его по рукам. — Я могу помыться сама!
— Думаешь так просто лишить меня этого удовольствия? Вряд ли тебе это удастся.
Его пальцы были быстры и проворны, и, несмотря на сопротивление Марии, через несколько секунд на ней не осталось ничего. Красная от смущения, она была готова провалиться со стыда.
— Боже правый! Как же ты хороша! — с благоговением произнес Габриэль, и его руки медленно заскользили по ее плечам, талии, бедрам. Он наклонил голову и стал целовать ее груди, нежно шепча:
— Такие маленькие, такие сладкие.., и мои. К своему стыду, Мария почувствовала, как упоительная истома начала разливаться по всему телу.
Она испугалась и отпрянула от него.
— Умоляю, пожалуйста, прекрати! Ни один мужчина не видел меня обнаженной, никогда не прикасался ко мне так, как это делаешь ты. Пожалуйста.., остановись… — Мария подняла голову.
