Полдень уже давно миновал, когда Габриэль наконец спустился из спальни.
Уже на рассвете с большой неохотой наконец отпустил Марию, позволив ей уснуть. Он был ненасытен и всю ночь не мог оторваться от ее прекрасного тела, отказаться от упоительного восторга, который дарили ему ее пьянящие объятия. Теперь он уже не сомневался в чувствах Марии. “Моя любовь”, — называла его она. Он тоже признается ей в своей любви, если услышит эти слова еще раз.
Зевс и Пилар уже сидели за обеденным столом.
— Мария еще спит, — сказал Габриэль беспечно. — Я попросил Фиби отнести ей поесть, если она не спустится до пяти часов.
Пилар удивленно вскинула брови, но ничего не сказала. Зато Зевс не удержался и ехидно заметил:
— Если твой вид хоть в малой степени отражает ночное времяпрепровождение, я удивляюсь, как ты еще держишься на ногах.
Габриэль только улыбнулся в ответ и жадно впился зубами в мясистый кусок курицы, которую Делисия приготовила к обеду.
— Если бы я не пообещал Гарри встретиться с ним во второй половине дня, уверяю тебя, мой друг, я бы не сидел сейчас с тобой за одним столом.
— Уж я-то знаю, что это правда! — хмыкнул Зевс, и глаза его стали серьезными. — Ты и в этот раз пойдешь с ним?
Габриэль решительно замотал головой.
— Нет! И Гарри и Модифорд знают, что я собирался оставить это дело… А теперь, когда я нашел Марию… — Выражение нежности, удивления и неуверенности промелькнуло на его лице, и Пилар с изумлением заметила, что его щеки покрыл румянец смущения. — Перед отплытием в Пуэрто-Белло я предупредил Моргана и губернатора, что в последний раз иду вместе с братством. Боюсь, никто не поверил мне тогда, да и сейчас мое решение не особенно их обрадует. Правда, Модифорд, в отличие от Моргана, смотрит на это философски, а Гарри же откровенно осуждает меня.
Габриэль был совершенно прав. Морган не одобрял его решения и не скрывал этого. Когда через час Габриэль и Зевс явились к нему, он нервно расхаживал по комнате, пытаясь обуздать свой гнев: глаза его пылали негодованием, ноздри раздувались, голос срывался. У окна стоял Джаспер ле Клер, молча наблюдая за ним.
— Я не желаю верить тому, что слышу. Подумать только! Тебя — одного из самых смелых, самых известных капитанов — не интересует набег на Картахену!
— Гарри, — сказал Габриэль как можно мягче, — но ведь капитаны еще не высказали своих соображений по поводу этой экспедиции. Может быть, они не захотели идти на Картахену. Ты сможешь узнать их решение только на общей сходке берегового братства.
— Думаешь, меня это волнует? Я решил идти на Картахену, и, бьюсь об заклад, ребята пойдут за мной. — Голос Моргана сорвался, и он сказал умоляющим тоном:
— Подумай еще раз, Ланкастер! Картахена самый богатый город на материке. Кто знает, какие сокровища ждут нас там! Ну скажи, что пойдешь со мной в последний раз.
Габриэль с сожалением покачал головой.
— Нет, Гарри, нет! Есть другие вещи, которыми я должен заняться.
— Все из-за этой испанской девки. — Глаза Моргана сузились от злости. — Разве нет? Это она превратила тебя в слабое, хнычущее существо, которое сидит сейчас передо мной. Боже мой! Если бы я знал, я бы собственными руками убил ее в ту ночь!
Лицо Габриэля окаменело, зеленые глаза потемнели от ярости.
— Я ни от кого не потерплю подобных выражений, даже от тебя Гарри… Если ты еще раз отзовешься о ней в таком тоне, я собственными руками вырву твой поганый язык!
Зевс с беспокойством посмотрел на Джаспера.
— Друзья! — воскликнул ле Клер. — Перестаньте! Как можно ссориться из-за женщины? Ведь мы же договорились, что небольшие размолвки не должны мешать нашей дружбе. Гарри, даже если ты очень огорчен, то все равно не должен обижаться на друзей, если тебе не понравилось, как кто-то отозвался о твоей любовнице.
