— Я не могу отвечать за Каролину, а что касается меня, то нет.
— Вот видишь! — радостно воскликнул Зевс и, легко приподняв ее, усадил на диван. — А теперь, держись! У нас тоже есть новости. Поздравь меня, голубка! Моя языкастая жена весной подарит мне первого из наших многочисленных сыновей!
Вот это действительно была новость! Забыв обо всем, Мария захлопала в ладоши от радости.
— Это правда?
Пилар зарделась от смущения.
— Ты же обещал помолчать. Я хотела сама сказать об этом Марии, — с наигранным негодованием сказала она.
Зевс в ответ только весело рассмеялся и чмокнул жену в щеку.
— Скоро это ни для кого уже не будет секретом, дорогая. Через пару месяцев твой живот докажет всем, как сильно я тебя люблю.
Пилар что-то удовлетворенно пробурчала себе под нос и, указав на дверь, громко сказала:
— А теперь ступай! Найди сеньора Габриэля и хвастай ему о своей доблести, а нас оставь в покое, дай нам поболтать немного.
Нисколько не обижаясь на жену, Зевс хитро подмигнул им и вышел из комнаты. Как только за ним закрылась дверь, Мария бросилась подруге на шею.
— Пилар, дорогая, как я за тебя рада! Ты счастлива?
— Вернее было бы сказать — удивлена. Я думала, что я бесплодна.., ведь я уже была замужем, ты же знаешь, и ни разу не забеременела.
— Но ведь и твой первый муж был не чета Зевсу, не так ли? — засмеялась Мария.
День пролетел незаметно, и только вечером Мария вдруг осознала, в каком странном положении она оказалась. С момента приезда Зевса и Пилар она вела себя как хозяйка дома, представляя гостей и показывая им дом. Но еще больше ее удивляло то, что никто не находил это странным, все воспринимали это как должное. Даже Габриэль! И только когда гости поднялись наверх, чтобы переодеться к ужину, она спустилась на кухню.
— Могу я чем-нибудь помочь вам, сеньора Сэттерли? — с грустью в голосе спросила Мария. Ей могли позволить играть любую роль, но в действительности-то все было иначе. — Боюсь, что я забыла свое место.
— У меня другое мнение. Думаю, что впервые с момента твоего появления в доме ты оказалась на своем месте. Хватит об этом. Надо развлекать гостей, а не путаться у меня под ногами на кухне. Если ты устала, то пойди и отдохни в комнате, которую хозяин велел приготовить для тебя еще вчера.
Не скрывая своего удивления, Мария смотрела на домоправительницу широко раскрытыми глазами.
— Комната? Для меня?
Все мысли миссис Сэттерли были сосредоточены на парадном ужине, ведь в доме были гости, а это случалось так редко.
— Деточка, — сердито сказала она, — разве ты не слышала, что я только что сказала? Беги, мне еще надо приготовить пирог с сыром и сделать к телятине соус с чесноком и зеленью.
Немного опешив от такого обращения, Мария кротко спросила:
— Где же моя комната?
— Комната?.. Ах да, твоя комната, — повторила миссис Сэттерли, оторвавшись от теста, которое месила, — это как раз напротив спальни господина Габриэля. — Она тепло улыбнулась Марии. — Я постаралась обустроить все так, чтобы тебе понравилось. А теперь беги, не мешай мне!
Проходя мимо розовой комнаты, Мария услышала приглушенные голоса и вяло улыбнулась. Как повезло Пилар, что у нее любящий муж. Подумать только, всего три месяца назад в Панама-сити ее дуэнья клялась, что никогда в жизни больше не выйдет замуж.
Открыв дверь предназначавшейся ей комнаты, Мария в изумлении замерла на пороге. Мебели здесь было немного, но то, с каким вкусом и любовью все было обставлено, тронуло Марию. Пол покрывал восточный ковер цвета красного вина с золотистым орнаментом, у стены стоял маленький шкаф с изящной резьбой, рядом красовалась кровать, покрытая сине-зеленым атласным покрывалом. В ногах кровати стоял небольшой, обитый зеленой кожей испанский сундук, и шляпки медных гвоздей блестели в лучах заходящего солнца, проникающих в комнату сквозь узкое, похожее на бойницу окно. На длинном мраморном столе, стоящем вдоль стены около кровати, Мария увидела фарфоровый тазик и кувшин, рядом лежало зеркало на длинной ручке, расчески, щетки, а в центре возвышался массивный подсвечник.
Несмотря на то что добрая половина комнаты оставалась пустой, Мария была довольна. Она почувствовала себя дома. Это была ее комната, и она поняла, что даже после отъезда Зевса и Пилар останется жить здесь. Ей не хотелось возвращаться в розовую комнату с ее утонченной элегантностью.
