Испанская дивизия — союзник Третьего рейха, 1941–1945 гг. - страница 26

. Но наиболее ужасным было отношение к солдатам. Их ценили меньше, чем устаревшее вооружение. Александр Добров вспоминает следующий эпизод: «Где-то в конце августа 1941 года командир нашего дивизиона капитан Домнич собрал совещание командиров взводов и выше. Он разобрал несколько боевых операций: наше артиллерийское обеспечение действий пехоты, что плохо, что хорошо, какие новшества в ведении огня, в тактике ведения боя заслуживают внимания и т. д. Все шло как обычно. Но в конце он дал нам такую установку:

— Товарищи командиры, всеми силами спасайте материальную часть, не считаясь с жертвами. Людей нам дадут, а орудия — нет.

Выходит, на всех нас верхам нашим наплевать. Спасать эту рухлядь образца 1902 года, которая давно списана, ценою собственных жизней? Да как это можно? А как же быть с одной из сталинских довоенных установок: „Люди — самый ценный наш капитал“?»[128].

При этом на советских солдат обрушила всю свою мощь нацистская пропагандистская машина. Поскольку большинство рядовых красноармейцев призвали из деревень, особое внимание уделялось обещаниям распустить в ближайшее время колхозы и раздать землю всем желающим. Александр Добров отмечал, что в это время «противник активизировал свои действия на рубеже обороны нашего правого соседа, 267-й стрелковой дивизии, сформированной в основном из жителей Черниговской области Украины. Он предпринял меры к дестабилизации ее обороны, развернул пропагандистскую деятельность. Она выражалась в том, что немцы вели агитацию через громкоговорители и листовки, призывая „братьев-черниговцев“ прекратить боевые действия и сдаться в плен, обещая им отправку на родину.

В листовках, которые забрасывались с самолетов, говорилось, что в Черниговской области идет передача земель колхозов крестьянам под лозунгом: „Свободолюбивому крестьянину — своя земля“. Воинам-крестьянам гитлеровцы советовали поторопиться, чтобы не остаться без земли. Несмотря на всю лживость этих листовок, отдельные группы людей, слепо поверив обещаниям, начали перебегать к немцам.

Конечно, эти отдельные перебежчики особого урона 267-й стрелковой дивизии не нанесли, но сбрасывать со счета этот факт нельзя»[129].

Согласно данным Генерального штаба Вооруженных сил Российской Федерации, в 1941–1945 гг. в плен попало 4 миллиона 559 тыс. человек. Большая часть этих потерь приходится на начальный период войны[130]. Но кроме тех, кто оказался в окружении или был захвачен врагом в бессознательном состоянии, было немало и перебежчиков. Переход на сторону врага этими людьми можно объяснить как реалиями сталинской предвоенной политики, так и изощренностью и профессионализмом нацистской пропаганды.

Следует признать, что Советский Союз летом — осенью 1941 г. оказался практически не готовым к войне на идеологическом фронте. А ведь накануне Великой Отечественной войны органы пропаганды в нацистской Германии были одними из самых эффективных в мире. Сотрудники Министерства пропаганды до 1939 г. оттачивали свое мастерство на жителях Третьего рейха. Во многом благодаря их усилиям Германия к началу Второй мировой войны имела весьма консолидированное общество. За два года боевых действий в Европе немецкие пропагандисты накопили богатый опыт работы как с солдатами противника, так и с гражданским населением на оккупированных вермахтом территориях.

Основной поток информационного воздействия нацистской пропаганды был направлен и на военнослужащих Красной армии, и на слушателей, находившихся на оккупированных территориях. В первые месяцы войны советская сторона не смогла организовать существенного противодействия пропаганде противника.

Следует признать, что в первые, самые тяжелые, месяцы войны советская сторона серьезно недооценивала органы пропаганды противника. Политическое управление Красной армии ошибочно считало, что позитивно воспринимать информацию, исходящую от неприятеля, могут только потенциальные противники советской власти. При этом совершенно не применялась такая форма борьбы с врагом, как контрпропаганда. В ноябре 1941 г. начальник Политического управления Северо-Западного фронта писал в Главное политическое управление РККА: «В провокационном и авантюристическом характере, в лживости враждебной пропаганды — ее главная слабость… Поэтому-то фашистская пропаганда и не доходит до населения, на которое рассчитана. Поэтому-то в нашей пропаганде нет необходимости даже опровергать содержание вражеских газет и листовок, ибо их опровергают сами фашисты своими делами: убийствами, грабежами, насилием, которые они чинят в оккупированных районах»