Ну их, эти полеты. Нет в них пользы и удовольствия, ошибается лейтенант Гжатский. Пусть летают птицы. Врет Харви Харвисон: нет никакой Химерики, где люди путешествуют по воздуху со скоростью тысяча верст в час. Закон всемирного тяготения велит телам тяжелее воздуха летать лишь в одном направлении – сверху вниз. В крайнем случае вниз и вбок, если телу придано горизонтальное ускорение.
Хорошо было уже то, что рыжий норманн пустил в дело только кулак, а не нож. Ибо нет в жизни счастья, но в смерти его еще меньше.
Так мог бы подумать граф Лопухин, если бы имел время на посторонние размышления. Но мыслить приходилось конкретно, ясно и быстро.
Первое: не допустить, чтобы исландцы расправились с пленниками. То, что они выловили их из воды, еще ничего не значит. С них станется выловить только для того, чтобы помучить, прежде чем убить.
Он сразу назвал себя, зная, что пираты не прикончат графа из алчности. Какая-никакая, а добыча. Обязался дать выкуп не только за себя, но и за всех спасенных. Пусть задумаются, а там видно будет. Слово, данное признанным негодяям, стоит недорого. Главное – ввязаться в драку, как говаривал французский император, убитый под Ваграмом. И уж конечно, рыжий бандит, угостивший Лопухина кулачищем, понятия не имел, что такое настоящая драка, поединок умов и характеров. Это не мордобой, не абордаж и даже не орудийная дуэль. Она длится дольше, проходит тише, но горе побежденному в ней! И сладостен вкус победы.
Исландцы хохотали. Кто-то пнул ногой Еропку, кинувшегося помочь графу подняться, и слуга повалился на барина. Пиратам было весело.
Потом прозвучало: «В трюм их!» – и пленных погнали толчками.
– Барин, на вас лица нет, – шепнул Еропка на трапе.
– Нет? А что же тогда на мне есть?
– Извините, барин. Морда.
– Что-о?
– Так точно-с. Да еще вот этак-с перекошенная.
– Поговори у меня…
Лопухин улыбнулся. Конечно, никакой перекошенной морды у него не было и не могло быть, просто слуга попытался по-своему подбодрить барина. Решил, что есть необходимость.
Зря. Но ошибка простительная.
Все, что смог сделать Рутгер, – это удержать «Молот Тора» на плаву. Левый борт красавца-барка превратился в руины. Будь зыбь чуточку сильнее, вода свободно заплескивала бы в трюм, лишив смысла борьбу за живучесть судна. Но авральная команда под руководством судового плотника справилась, и барк был вне прямой опасности. Он дойдет до самого Рейкьявика, если не попадет по пути в шторм.
Убедившись в этом, Рутгер дал волю ярости. Русские превзошли его коварством! Жирная добыча ушла из-под носа, из восьмидесяти человек абордажной команды уцелело не более тридцати, масса раненых, «Молот Тора» искалечен и потребует дорогого ремонта, а главное – погиб «Фенрир»! Корабль, при одном виде которого жертва должна была цепенеть от ужаса, грозный и неуязвимый бич приморских городков и купеческих караванов затонул, словно консервная жестянка. В первом же бою!
Из его команды удалось спасти лишь немногих. Среди них не было очкастого мистера Чеффери, о чем Кровавый Бушприт нисколько не жалел. Но сколько первоклассных моряков пошло на дно! А главное, сколько денег, воплощенных в бронированном чудовище! За пушки и броневые листы было заплачено втридорога. А машина, а снаряды, а припасы?
Рутгер знал, что он сделает с Хэмфри Парсонсом по возвращении в Исландию. «Красный орел» – слишком легкая смерть. Он разрежет ему живот, прибьет конец кишки к столбу и, прижигая подлеца-инженера факелом, будет гонять его вокруг столба, как лошадь на корде, пока кишки не кончатся. Он сполна насладится зрелищем долгих мук австралийца. А потом уже сделает «орла».
Но это по возвращении… Сейчас Рутгеру доложили: взят в плен русский граф, несомненно из свиты tzarevitch’а. Больше всего Рутгеру хотелось расправиться с ним на глазах у всех своих людей. Увы, приходилось считаться с реальностью. Люди имеют право на долю в добыче, а малая добыча все же лучше, чем никакая.
Нет, Рутгер не считал, что безвозвратно упустил главную добычу, а с ней и вторую половину английских денег. В погоню за русским корветом бросились «Валькирия», оба паровых шлюпа и «Черный ворон» Бьярни Неугомонного. Четверо против одного. И пусть корвет сильнее каждого из преследователей в отдельности – все вместе они еще могут загнать и затравить русского зверя. Прав был англичанин, заметивший: точно так же волки без устали гонят и в конце концов убивают матерого лося.
