. Вирус проникает в живую клетку и паразитирует на ней, переключая ее ресурсы на собственное воспроизводство, что приводит к гибели клетки (общества). Большинство империй погибли по такому сценарию с «духовными ценностями».
В обществах с правильными мифами подобных срывов нет, так как нет жесткого противоречия между реальным и «духовным» благополучием. Наиболее популярным среди прогрессивных администраций стал гуманистический миф. Гуманизм прост в употреблении, поскольку признает самоценность за любой человеческой личностью. Гуманно изымая у индивида часть труда в обмен на «чувство самореализации свободной личности», гибкие системы нового времени стали высокоэффективными, а их правители сказочно разбогатели. Эти успехи — объект постоянной зависти тоталитарных мифотворцев. Попытки воспитать бескорыстного высоко-духовного профессионально-ответственного Человека Труда, эффективно и радостно работающего за харчи и за «спасибо», все время приводят к неудаче. Сказывается привычка врать про одно, а делать совсем другое. Придворный поэт поет славу «свободно самореализующейся личности», а в это время «свободную личность» кормят объедками и секут розгами на площади «за непочтительный образ мысли». Миф работает не в ту сторону. Люди сравнивают идеал с реальностью — и… правительство оглянуться не успевает, как оказывается в когтистых лапках юного и страстного революционного правосудия.
Но простота и неразборчивость гуманизма тоже обходится недешево, из-за нее на экономически эффективных сообществах начинают паразитировать разнообразные структуры тоталитарного и фундаменталистского толка. Эти образования действительно опасны, они изымают ресурсы из системных фондов и направляют их на производство мем-вирусов. Проблема иммунитета занимала многих специалистов по социальной философии, праву, кибернетике и футурологии. В результате родилось много «разборчивых» модификаций гуманизма, которые имеют слегка фашистский оттенок, поскольку ставят права индивидов в зависимость от их принадлежности к тому или иному культурному сообществу, профессиональному слою или партийно-конфессиональной группе. Таковы культуртрегерство Киплинга, меритократия Хайнлайна, технократия Азимова, эстетократия Ефремова и ноократия братьев Стругацких. Отсутствие универсального решения проблемы иммунитета в рамках политических технологий обычного типа показал Станислав Лем в работах «Сумма технологий», «Культура как ошибка», «Футурологический конгресс» и «Возвращение со звезд».
Тут закономерен вопрос: а нельзя ли деятелю искусства как-нибудь обойтись без участия во всех этих политических играх? Не трогать политику вообще, а писать про зайчиков, цветочки, любовь и звездное небо. Увы — не получится. Человеческий мозг так устроен, что там все в кучу: и зайчики с цветочками, и социальная справедливость с идеологией.
Что бы ни творил художник, писатель или поэт — получается идеал, потенциальный миф об устройстве мира, человека и общества. Если вы полагаете, что в «Маугли», «Маленьком принце» или «Винни-Пухе» не содержится такого мифа, то вы очень наивны. Даже в произведениях абстрактного искусства заключен потенциальный миф. Не зря ведь Никиту Хрущева в свое время разозлили абстрактные произведения Эрнста Неизвестного. Хрущев ничего не понимал в искусстве, но хорошо разбирался в политической идеологии, и именно ее он увидел в художественных абстракциях. Даже пресловутый «черный квадрат» Малевича выражает определенный миф и определенную идеологию, так что никуда от этого не деться: искусство — это война феромонов. Любое движение кисти или авторучки, любое касание клавиатуры — выстрел на фронтах этой войны.
