* * *
Король Оттак наблюдал, как груженый транспортер бесшумно завис в грузовом отсеке.
— Сокровище, — презрительно произнес он. Для него это было мерзкое, никчемное барахло, абстрактное и угловатое, доказательство полнейшей слабости и тщеславия Вальнакси. Глупцы посвятили свои жизни искусству. Что ж, он посвятил свою уничтожению этого искусства, во всех его формах.
Как обычно, он разбросает все это по частям на Пять Концов Империи для ритуального сжигания и разрушения. Только на этот раз толпы соберутся с расстояния в световые годы со всех концов на принимающую планету, чтобы посмотреть, как он лично уничтожит величайшие из всех сокровищ Вальнакси, одно за другим. Лана Венера… эта до-того-почитаемая священная статуя в форме Матери Вальнакси… Полет Вальвинга, считающийся одной из прекраснейших картин космоса. Он на протяжении дней будет медленно осквернять их, непрекращающиеся одобрительные восклицания его народа будут услаждать его рецепторы.
— Сокровище, — вновь презрительно процедил он, на этот раз громче.
Все больше и больше в эти дни, в мгновения особой задумчивости, у Оттака возникало смутное ощущение, что есть что-то, что он упускает, что-то, что проходит мимо его головы. Он вгляделся своими усиленными электроникой чувствами в предметы, сыплющиеся из ближайшего транспортера. Он обернул свой хвост вокруг статуэтки птицы, и поднял ее.
— Что за секреты ты таишь? — Прошипел Оттак. Затем он сжал свои мышцы и раздавил ее в пыль. — Никаких. Совсем никаких.
Вибрация в земле под ним предупредила его о чьем-то приближении. Он выжидательно обернулся — и неожиданно на поверхности показалась призрачно-белая голова.
Это был выкапывающийся из вязкой почвы Корр. Половина его тела была оторвана, оставив после себя свисающие связки и имплантаты.
— Я пытался связаться с вами, сир, — прохрипел Корр, — но помехи Вальнакси помешали мне. Пришлось прокопаться сюда…
С низким, злобным шипением, Оттак с силой ударил по другой статуэтке, обезглавив крылатую фигуру.
— Что произошло, Корр?
— Я обнаружил платы памяти, — произнес тот, выплюнув их из ротовой кожи. — Двуногие предали нас…
— … но на их машину мы можем положиться, — объявил Оттак. — Ты хорошо справился, Корр. Мы составим план лабиринта и устраним всю защиту, уничтожим его центральные системы, заберем его сокровища и размозжим их под животами на улицах каждой планеты.
— Их величайшее наследие будет утеряно навеки… — Корр помахал придатком своего тела из стороны в сторону в предвкушении. — Мои ранения не беспокоят меня, сир. Я желаю продолжать бой.
— Я дозволяю это желание, Корр, — произнес Оттак без промедления. — Почва этого мира удобрена кровью двуногих и пеплом Вальнакси, и все это мы вкусим нашими телами. Мы продолжим сражение и вырвем самое сердце из этой вонючей дыры Вальнакси. Затем мы поглотим его! Затем мы срыгнем его и поглотим вновь!
Корр жадно закивал. Оттак оставил его в луже его же собственных нечистот и направился к управляющей насыпи, чтобы привести в действие машину двуногих — прежде, чем окончательно положить конец обороне Вальнакси.
* * *
Доктор не был уверен, сколько времени провел в сумраке и треклятых закоулках своего разума. Но он смутно ощущал, как его тело поднялось, пошло, словно сомнамбула, с трудом передвигая ноги по пеплу, через разлом в задней части пещеры в пустое помещение. Тьма должна была быть непроницаемой, но его путь словно бы освещало золотое сияние.
Оно исходило от его кожи. От осознания этого он тут же полностью пришел в себя и прикоснулся к лицу пальцами. Оно ощущалось холодным и жестким. Его тело начало превращаться в голема, и его разум двигался в том же направлении.
Он должен был держаться.
Доктор ущипнул себя за щеку — та была податливой, но онемелой. Он лизнул свой ледяной золотой палец, но не ощутил никакого вкуса.
— Ну и ледышка, — уныло произнес он, и звук вскоре поглотился дымом и темнотой. Где же контролирующая сила? Он должен добраться до Розы, прежде… прежде…
— Цвет этой кожи абсолютно мне не идет, между прочим, — громко пожаловался он, пытаясь разбудить себя не меньше, чем кого-нибудь еще. — Я имею в виду, в Космическом Городе во время карнавала прошло бы на ура, но в Африке двадцать второго века, да ну! Да еще и под вулканом? — Он резко вдохнул золотыми легкими, хлопнув себя по лбу и ничего при этом не ощутил. —
