Что ж, не имеет значения. С ним можно будет разобраться в свое время. Двуногие были общеизвестно хрупкими существами. Так легко повреждались.
Если бы только эта горная система обладала противоположными качествами — сеть туннелей, должно быть, едва ли не рушилась им на головы. Его печалило использование тяжелых строительных инструментов в подобных обстоятельствах. Если он обнаружит Лона Венеру, только чтобы раздавить ее под тоннами камня…
Дома ему за это устроят. Предполагая, что он выживет на достаточно долгий срок, чтобы вернуться…
Теперь, когда он оценил деградацию системы стражей, подсчитал время их активации, и был уверен в том, что это на самом деле был последний сохранившийся лабиринт искусства Вальнакси, ему всего лишь оставалось установить местонахождение охранной пластины, и его работа здесь будет окончена. Но что-то не давало ему покоя. Поведение этих стражей абсолютно согласовывалось с теми, которых ему приходилось встречать раньше при взломе лабиринтов, вот только…
Он нахмурился. Все было едва ли не слишком постоянным. Словно бы эти стражи разыгрывали перед ним спектакль. Словно бы в них было что-то еще, незаметное на первый взгляд…
Перебираясь через особенно большой холм осыпавшегося камня, Фальтато уловил тусклый золотой свет. В потолке была дыра, сквозь которую он видел россыпь незнакомых звезд, и отдаленный бриллиант корабля, зависшего на орбите. Но это не объясняло, почему его ноги отливали оранжевым.
Он хлопнул по мезо-сенсору одной клешней и тот важно загудел. Фальтато глянул вниз на тусклое сияние, чуть усилившееся, осветив своим теплом темные трещины. Он стоял поверх охранной пластины.
И она была похоронена под тоннами камня.
— Ох, что ж. Я сделал все, что мог, — утешил он себя, выбрасывая свой язык наружу через дыру в потолке. Как только он закрепил его вокруг камня, он начал подтягивать себя вверх, в предвкушении щелкая всеми четырьмя клешнями одновременно.
Пора было проводить вниз его спонсоров.
Роза гадала, увидит ли она еще когда-нибудь дневной свет, или же перед глазами у нее теперь навеки все будет красным. Она была измотана, издергана недостатком сна. Проход все вился и вился до бесконечности, неуютно тесный и узкий. Она, Бэзел и Соломон молча шли друг за другом, возглавлял их шеренгу Доктор.
— Привет, — произнес он, резко остановившись. В стене пещеры была проделана дыра размером с пухленького лабрадора. — И что, по-вашему, могло это сделать?
— Толстая мышь-мутант? — Предложила Роза.
— До чего предупредительная мышь. — Доктор сверился со своим прибором. — Потому что эта дыра расположена как раз там, где она нам была необходима.
— Совпадение, — с тревогой произнесла Роза.
Доктор опустился на все четыре конечности и протиснулся сквозь дыру. Бэзел помог Соломону, который до сих пор находился в шоковом состоянии после тяжелого испытания с летучими мышами.
— О да. — Доктор огляделся вокруг. — Помнишь это, Соломон? Кажется, это было только вчера. А ведь только вчера это и было.
Соломон кинул испуганный взгляд, но ничего не сказал.
— Помещение роста, — прокомментировал Доктор. — То, в котором Адиэл наблюдала превращение Канджучи.
— Боже, эти штуки — грибы? — Спросила Роза, встревоженно глядя на небольшой участок, покрытый длинными побегами грибка.
— Не ешь их, — предупредил ее Доктор. — Для начала обломаешь себе зубы о золотое покрытие…
— Какое еще золотое покрытие? — Произнес Бэзел.
Доктор обернулся. Роза услужливо направила свой фонарь на грибы.
— Погодите-ка, — сказал он. — Когда я приходил сюда с Финном, это были грибы-големы. А теперь они вернулись к норме. — Он отломил один в ножке. — ДНК оригинала вернулась.
Соломон шевельнулся при этих словах.
— Почему грибок может это сделать, а люди — нет?
— Не знаю. Возможно, более простая форма жизни? Или, может быть, магма осознала, что грибы не самые грозные воители на свете, и вычеркнула их, как неудачную идею. — Доктор пожал плечами. — Кстати о плохих идеях, я хочу проверить заднюю часть этой пещеры.
Он начал осторожное продвижение — как раз в тот момент, когда помещение роста осветилось, будто бы фейерверком.
