Но Огюсту Уорту было не смешно. Он откашлялся и сурово взглянул на мистера Плимптона.
– Мой покойный отец был бы вам весьма признателен за поддержку женщин нашей семьи, мистер Плимптон, и я также. Если позволите, я и в самом деле прибегну к вашей помощи от имени своей матери. Я знаю, что нам не нужны церемонии: ведь вы такой старый, старый друг нашей семьи.
– Ну, не совсем… – пробормотал мистер Плимптон, интуитивно ощущая какой-то подвох в недружеском тоне Огюста. Не нужно позволять мальчишке считать себя стариком, подумал он, уловив насмешку в глазах мисс Уорт, когда она взглянула на брата.
Однако, отбросив раздражение, он возобновил легкий разговор с дамами. Беседа не клеилась. Его собеседницы были озабочены, и надежды на приятный вечер не оправдались. Наконец, почувствовав, что он всем наскучил, мистер Плимптон откланялся.
Как только он уехал, все обратились к теме, которая занимала их умы. Альтернативный вариант – брак с мистером Плимптоном – был единодушно отвергнут без слов, и Верити была предоставлена свобода действий.
– Но как вы приступите к работе, Верити? – спросила Салли.
– Помещу объявление в лондонской «Газетт» и стану ждать. Должны же быть вакансии, так что, надеюсь, я найду соответствующую своей квалификации, – спокойно объяснила Верити.
Она говорила с уверенностью, которой не ощущала. Ее сердце сжималось при мысли о том, как она предстанет перед вероятным работодателем. Она не знала, сможет ли выдержать мнимо-покорный вид, поскольку на самом деле была дочерью гордого баронета. К тому же это только первая трудность на ее пути. Истинным испытанием для ее гордости станет повседневная обязанность подчиняться той роли, которую она на себя готова взять.
– Мне это не нравится, – сказал Огюст и снова нахмурился.
Верити улыбнулась ему.
– Я понимаю: никому из вас не нравится. Но мне это унижение безразлично. Я не передумаю, поэтому обсуждать это бесполезно.
– Надеюсь, ты не уедешь, пока я не устроена? – почти патетически воскликнула леди Уорт. – Не знаю, как я смогу остаться здесь без тебя.
Верити покачала головой.
– Мама, я буду здесь, чтобы помочь тебе переехать. В последующие дни Огюст и Салли, по отдельности и вместе, пытались отговорить Верити, но она была тверда. В конце концов они признали свое поражение, и Огюст проговорил:
– Чарльз, по крайней мере, не сможет сказать, что я не пытался отговорить тебя. Он-то хорошо знает, как ты бываешь упряма, когда тебе что-то взбредет в голову, так что надеюсь, он простит меня.
– Чарльз ничего тебе не скажет, дорогой Огюст. Именно мне придется вынести все упреки и все его недовольство, потому что я ничего не сделала для того, чтобы спасти свое дорогое дитя от этого помешательства, – сокрушалась леди Уорт.
– Вы оба говорите ерунду. Если Чарльз и будет кого-то винить, то меня. Я надеюсь, что он обратит весь свой гнев именно на меня, и в таком случае, у меня будет веское основание для того, чтобы оставить работу, – со смехом сказала Верити.
– Чарльз скоро приедет, – заверила Салли. Подбородок леди Уорт задрожал.
– Я надеюсь.
– Мы все надеемся, – стойко повторил Огюст, успокаивая мать и подбадривая себя самого.
Несколько дней спустя Огюст и Салли неохотно оставили леди Уорт и Верити. Нужно было отвезти мальчиков в школу. Леди Уорт поцеловала сыновей-близнецов, пообещав навестить их через несколько недель.
Леди Уорт и Верити стояли на ступенях особняка и махали вслед отъезжавшим, пока экипаж не скрылся из виду. Они поежились от зимнего холода и пошли в дом.
Леди Уорт распрямила плечи. Она посмотрела дочери в глаза:
– Ну как, моя дорогая? Ты хочешь начать сборы прямо сейчас?
– А почему бы не провести, как всегда, тихий вечер вдвоем, мама? Отъезд Огюста и Салли так расстроил меня, что не осталось сил ни на что другое, – сказала Верити.
Леди Уорт взяла руку дочери и пожала ее.
– Спасибо, моя дорогая. Это будет мне очень приятно. Дамы поужинали и пошли пить кофе в гостиную. Каждая занялась своим рукоделием. В десять часов они разошлись по своим спальням. Леди Уорт, как всегда, пожелала дочери доброй ночи. Затем сказала, помедлив:
