Дворецкий вернулся, и вскоре в камине затрещал огонь. В комнате стало теплее.
– Ну вот, совсем хорошо, Стаффорд. Спасибо вам. – Дворецкий посмотрел на нее и замер: она казалась такой одинокой и покинутой. Он знал: она всегда была поддержкой для родных, и никто не знал о ее собственных горестях.
– Миссис Стаффорд думает, что вам не помешает ужин, кроме чая, мисс, – сказал дворецкий. – У нас осталась баранина и немного мясного пирога.
Верити понимала, что дворецкий хотел угодить ей. Она улыбнулась и согласилась, хотя есть не хотела.
– Спасибо, Стаффорд.
Тревожное выражение лица дворецкого сменилось оживленным.
– Ну вот и славно, мисс. – Он вышел из гостиной, осторожно закрыв дверь, и оставил хозяйку наедине со своими мыслями.
Верити не была пессимисткой, и для нее нехарактерно было впадать в депрессию, но за последние часы она почувствовала себя покинутой.
– Какая ты несчастная, – пошутила она над собой.
Ей нелегко было справиться с отчаянием, которое захлестывало ее. Она потеряла нечто большее, чем просто репутацию.
Верити оглядывалась, стараясь найти что-то, что отвлекло бы ее от мыслей. Она нашла корзину с вышивкой на кушетке и с облегчением взялась за рукоделие. Это занятие успокоило ее.
Дверь гостиной открылась, и послышались быстрые шаги. Верити не оглянулась, надеясь, что несут ужин.
– Вы можете поставить поднос на столик, Стаффорд. Я сама поем.
Но вошел не Стаффорд. Высокий молодой мужчина в военной форме, с властным видом, постоял в дверях и направился к Верити. Его суровые голубые глаза смотрели на Верити в упор, а она не отрывалась от вышивания.
– Ничего себе прием, должен сказать! Все зачехлено, и ни одного лакея. Дверь раскрыта. Спасибо и на этом, а то бы пришлось стоять под ледяным дождем. Что здесь происходит, черт возьми?
Верити вздрогнула и вскочила. Вышивка упала из ее рук. На лице ее отразились и удивление и восторг.
– Чарльз! – Она бросилась обнимать брата. – Ах, Чарльз! – Она схватила его за лацканы, смеясь и плача одновременно.
Сэр Чарльз Уорт, встревоженный и удивленный ее слезами, обнял сестру. Она обычно бывала спокойнее их всех.
– Верити, где мама? Почему в этом доме темно, как в склепе? – Он взял ее за плечи и отстранил, чтобы разглядеть. Не спуская с нее глаз, он спросил: – С мамой все в порядке? С ней ничего не случилось?
Верити покачала головой, слезы застилали ей глаза. Она рассмеялась:
– Нет! Мама в Брайтоне с бабушкой. Мы закрыли дом на зиму, как видишь.
– Благодарение Богу! А я было подумал… – Сэр Чарльз запнулся и нахмурился. – А почему же ты здесь? Почему ты не с мамой?
– Я приехала домой. – Верити мягко высвободилась из его объятий и подняла вышивание с ковра.
– Приехала домой? – Он подумал, что для этого должна быть особая причина. – Не говори мне только, что поссорилась с мамой. Я не поверю.
Сэр Чарльз внимательно наблюдал за сестрой.
– Конечно нет. Я вообще не была в Брайтоне. – Верити вновь уселась у камина. Она начала было вышивать, надеясь, что брат не будет слишком дотошным. – Мне так удивительно и радостно видеть тебя здесь, после того как мы вообще ничего о тебе не слышали. Ты должен рассказать мне обо всем и о своем путешествии.
Но сэр Чарльз догадался, что сестра что-то скрывает. Он прищуренным взглядом смотрел на нее.
– У тебя такое выражение, какое всегда бывает, когда ты что-то обдумываешь. Верити, хватит темнить. Не нужно молоть всякую чепуху.
Верити посмотрела на брата. Его нелегко было сбить с темы. С упавшим сердцем она поняла, что он добьется-таки правды. Как бы она хотела оставить вообще этот разговор! Она с болью думала о предстоящем разговоре. Но Верити никогда не была малодушной, и, собравшись с духом, она улыбнулась:
– Ты рассмеешься, если я скажу тебе.
Она была совершенно уверена, что он не станет смеяться. Но ее отец всегда говорил, что лучше разделаться с неприятными вопросами как можно скорее. И она была готова доказать это.
– Почему-то у меня возникло предчувствие, что сейчас мне придется рвать и метать, – проговорил сэр Чарльз.
Верити подняла подбородок, и, стараясь, чтобы голос не дрожал, начала:
