Если же сие не искусство, то что? Творения шарлатанов, просто не способных на художественное творчество? Или талантливых людей, но конъюнктурщиков, отрабатывающих гранты? То есть корыстно обслуживающих определенную политику в сфере художественной культуры? По-видимому, все это есть: и бездари, и конъюнктурщики, и политика. Но…
Но рискну все-таки предположить, что мы имеем дело и с проявлением глубинной, объективно необходимой тенденции в развитии культуры. Суть ее в заполнении разрыва между искусством и реальным процессом жизни. Разрыва, который образовался в Новое время, а в XX веке достиг максимальной степени.
Если посмотреть на историю культуры, то «искусство» в современном смысле, как «изящное искусство», возникает довольно поздно. Его не знает первобытная культура. Ибо тогда художественный элемент был вплавлен в мифологическое сознание, которое само не отличало себя от реальности. А его (этого сознания) материализации – поклонение тотемам, магические ритуалы- были реальным процессом жизни первобытных племен. Процесс отделения искусства от жизни начинается с Античности. Греческая поэзия, комедия и трагедия – это уже не жизнь, а «мимезис» – подражание, художественное осмысление жизни, и театр – специальное сооружение, отграниченное от реального процесса жизнедеятельности. Но и тогда расписанные амфоры и вазы, статуи богов были непосредственно включены в жизненный процесс и были предназначены не для созерцания, а для использования в утилитарных и религиозно-культовых целях. В еще большей степени слияние искусства с жизнью характерно для тысячелетия средневековой культуры. Обрядовые ритуалы (свадебные, похоронные, трудовые), орудия труда (прялки, конская упряжь, дуги), предметы быта (ложки, одежда, детские игрушки) представляли собой синкретическое, то есть первоначально нерасчлененное единство искусства и жизни. Тоже характерно и для религиозного культа, включающего в себя художественный элемент. Не случайно П. Флоренский категорически возражал против признания иконы произведением искусства [5]. Человек приходил в храм молиться, что составляло существенную часть его жизни, а не созерцать произведения.
И лишь с Возрождения начинается процесс радикального отделения искусства от жизни. Это связано и с внутренними закономерностями развития художественного сознания, и с социальными, социально-экономическими причинами. С одной стороны, усложнение художественного сознания требовало его освобождения от подчинения внехудожественным функциям, что и рождает искусство в чистом виде, так называемое «изящное искусство» (в жанрах портрета, мифологической картины, пейзажа, натюрморта, сонета, мадригала, инструментальной сюиты, оперы и т. д.). С другой стороны, зарождающееся капиталистическое, то есть массовое, сначала мануфактурное, затем промышленное производство все в большей степени исключает художественный элемент из своих продуктов. Современный дизайн – это эстетическая форма утилитарного содержания. Художественно же – эстетическое начало концентрируется и присутствует исключительно в чистом, «изящном» искусстве. Для того, чтобы соприкоснуться с ним необходимо пойти в музеи и выставочные залы, в филармонии и театры, то есть, фактически, на какое-то время уйти из жизни, из реальности для того, чтобы сосредоточиться на художественном осмыслении этой реальности через посредство произведений, представляющих ее особое удвоение. Ничего в этом смысле не меняется и тогда, когда в домашних условиях люди погружаются в особый художественный мир, читая книги или слушая музыку, смотря кинофильмы с помощью современных электронных средств репродуцирования и коммуникации.
Но отделение искусства от жизни происходит и в субъекте, в человеке. Складывается особая профессиональная группа художников. И только они художественно осмысливают ту жизнь, которой живут все остальные. «Остальные» становятся только потребителями искусства, потребителями специализированного художественного производства. И дело тут не только в том, что современный человек не имеет времени и сил для занятия художественным творчеством, будучи порабощен своей узко профессиональной деятельностью в промышленности ли, сельском ли хозяйстве или науке и просвещении. Само искусство к XX веку настолько усложнилось, что овладение средствами выразительности его языка и принципами художественного мышления оказывается недоступно непрофессионалам. Даже в художественно-исполнительской деятельности. При максимально благоприятных условиях (художественное воспитание, свободное время и пр.) можно представить себе домашнее музицирование в виде исполнения романсов Варламова или квартетов Гайдна, но не вокальных пьес Веберна или квартетов Равеля или Шостаковича. То есть даже в качестве исполнителя обычный современный человек оказывается отчужден от художественного творчества, от возможности выразить себя на специализированном языке искусства.
