Его лицо было таким же черным, как его волосы. Рубашка стала серой. В черной руке он держал черное тряпье и улыбался сверху своей аудитории. Его зубы были ослепительно белыми, даже издалека.
– К счастью, гнезда там не оказалось, – прокричал он, – только таинственные летающие предметы, без сомнения, с луны! – Он бросил вниз обгорелое тряпье, которое беспорядочно разлетелось по крыше, а часть его упала вниз, на террасу.
Как он собирается спуститься?
На это у него ушло всего несколько секунд он беззаботно прыгал по крыше, словно спускался по поросшему травой склону на мягкую лужайку внизу. Достигнув перил и балкона, где все еще оставался Эли, Фердинанд перемахнул через перила и повернулся, чтобы помахать зрителям. Парнишка громко смеялся и аплодировал.
– Да, он смел,: в этом ему не откажешь, – проворчал Джеб Хардинг.
– Отличный парень, – согласился лакей.
– Он мог бы заставить Эли сделать это, как грозился, – добавил старший садовник, – но полез сам. Не много найдется джентльменов под стать ему.
– Все дело в том, – сказал один из слуг Фердинанда, наблюдая, как его хозяин и Эли исчезли в окне мансарды, – что его милость терпеть не может оставаться в стороне, когда кто-то развлекается. Это еще пустяки. Могу рассказать…
Но Виола уже достаточно наслушалась.
– Мистер Джарви, – холодно сказала она, прежде чем решительным шагом направиться к террасе, – не пора ли всем взяться за дело?
Все они восхищались его дурацкими выходками! Он завоевал их. Вот уж действительно славный малый!
Виола вошла в дом и поднялась на второй этаж, в свою спальню. Он был уже тут как тут, стоя рядом с Эли на чистом дорогом ковре в коридоре. Она бы очень удивилась, узнав, что в трубе осталась копоть, похоже, он сумел собрать ее всю.
– Что за отвратительный и опрометчивый поступок! – воскликнула она, шагая ему навстречу, пока между ними не осталось трех футов. – Вы ведь могли разбиться!
Фердинанд снова улыбнулся. Как ему удавалось выглядеть красивым и мужественным даже в такой момент?
Но это только усилило ее гнев.
– И посмотрите, что вы сделали с моим ковром!
– Можешь вернуться в конюшню, парень, – обратился он к Эли. – И если ты хотя бы раз поставишь ногу на эту крышу, то получишь от меня хорошую трепку, когда спустишься. Ты понял?
– Да, милорд.
И пока разъяренная Виола наблюдала за ними, парнишка бросил на Фердинанда полный обожания взгляд и хитро улыбнулся, прежде чем повернуться и сбежать по ступеням.
– Сегодня вы сможете обедать в тепле и с полным комфортом, сударыня, – сказал Фердинанд, обращаясь к Виоле. – А теперь прошу извинить меня, я должен пойти переодеться и выдержать гнев моего лакея. Ему вряд ли понравится вид моих сапог.
– Вы сделали это нарочно, – сказала она, сощурив глаза и сжав кулаки. – Вы сделали так, чтобы все знали, что вы полезете наверх. Вы заранее приготовились играть перед аудиторией. Вы рисковали руками, ногами, своей жизнью, лишь бы все смотрели на вас с восхищением и называли славным малым.
– Не может быть! – Его глаза весело блестели. – Они так говорят?
– Жизнь для вас лишь игра! – воскликнула Виола. – Возможно, вы довольны, что нашли меня здесь и я отказываюсь покинуть дом. Возможно, вы довольны, что здесь все делается для того, чтобы создать для вас неудобства.
– Вы должны понять, – сказал Фердинанд, – что я могу устоять перед любым соблазном, но только не перед вызовом. Вы бросили мне перчатку, мисс Торнхилл, и я ее поднял. А чего вы ожидали?
– Но это не игра! – Ее ногти до боли впились в ладони. С перепачканного сажей лица на нее смотрели его черные как уголь глаза.
– Да, не игра, – согласился он, – но ведь не я же устраивал все эти проделки, вы согласны, сударыня? А если игра началась, я не могу ее пропустить. И я всегда выигрываю. Запомните это. Дайте мне полчаса, чтобы принять ванну. Затем мы отправимся на прогулку, как вы мне обещали.
Он повернулся и пошел к своей спальне. Виола наблюдала за ним, пока он не захлопнул за собой дверь. На том месте, где он стоял, на ковре чернело оставленное его сапогами пятно.
«Я всегда выигрываю».
Он смел.
Отличный парень.
