— Эй, подожди! — крикнул Бертрам. — Ты должен узнать эту новость! Я слышал это уже от двух человек, не думаю, чтобы оба лгали.
Лорд Харткорт приостановился у входа в ванную.
— Ладно, рассказывай свою сплетню, только побыстрее, — с легким раздражением произнес он.
— Болтают, — начал Бертрам с воодушевлением, — будто сегодня днем Лили возила свою племянницу к Ворту и будто на девочке не было ничего, обрати внимание, абсолютно ничего, кроме шиншилловой накидки стоимостью в несколько миллионов франков! Лили упросила Борта сшить малышке какую-нибудь одежду, сказав, что, если он им не поможет, ей будет нечего носить, совершенно нечего!
Лорд Харткорт криво улыбнулся.
— Догадываюсь, кто сообщил тебе эту новость. Наверняка не мужчины.
Он вошел в ванную и плотно закрыл за собой дверь.
— Черт возьми, Вейн! — заорал Бертрам. — Хотя бы скажи, что ты думаешь по этому поводу!
Он подскочил к двери ванной и прокричал еще громче:
— Ты считаешь, это правда, Вейн? Насколько я понял, в это верит весь Париж!
— Понятия не имею, — ответил лорд Харткорт из-за двери. — Не терял бы лучше времени, Берти! Иди и приведи себя в порядок к вечеру. Если твоя английская пташка намеревается сегодня куда-то выйти, она пойдет в «Максим».
— Боже мой, а ведь ты прав! — воскликнул Бертрам довольно. — Увидимся позже, Вейн!
В ванной уже шумела вода — лорд Харткорт наверняка не слышал последних слов кузена.
— Доброго вечера, Хиксон, — пробормотал Бертрам слуге, вешавшему в шкаф костюм лорда Харткорта, и устремился к выходу.
— Доброго вечера, сэр, — ответил Хиксон с почтением.
Как только дверь за Бертрамом закрылась, он проворчал вполголоса:
— Ох уж эти женщины! Мужчинам они всегда стоят крайне дорого.
На туалетном столике лежала кучка соверенов18, высыпанных из карманов лордом Харткортом. Хиксон взглянул на нее с печальным вздохом.
На девушку-француженку, с которой он встречался, у него уходила практически вся зарплата.
«Маме я не посылаю ни гроша вот уже целых две недели, — подумал он и к его щекам прилила краска стыда. — Есть в этих француженках нечто такое, что действует на тебя как магическое заклинание. Оно проникает тебе под кожу, примешивается к крови, и ты не в состоянии ему противостоять…»
Он аккуратно сдвинул монеты в сторону. Никогда в жизни ему не приходило и в голову брать деньги хозяина. Но заработка катастрофически не хватало, и в последнее время он нередко подумывал обратиться к лорду Харткорту с просьбой повысить жалованье. Те небольшие суммы, которые раньше ему удавалось высылать матери, очень ей помогали, но жизнь без прелестных ручек, все время что-то требовавших, уже не представлялась возможной.
Ужин в посольстве ничем не отличался от других официальных вечеров, проходивших в обшитом панелями зале. Стены этого просторного помещения украшали золотые орнаменты, в люстре красовались хрустальные орхидеи. За спинкой стула у каждого из присутствовавших стоял лакей.
Рядом с лордом Харткортом сидела обворожительная графиня Уорик. Она беспрестанно развлекала его, рассказывая пикантные новости английского двора, которые щедро приправляла революционными социалистическими идеями. Эти политические убеждения, к ужасу всех своих друзей, она поддерживала довольно давно.
— Как поживает его величество? — поинтересовался лорд Харткорт.
— Становится все более полным, — ответила графиня. — А временами бывает крайне вспыльчив. Но все еще заглядывается на женщин. Миссис Кеппел продолжает его восхищать. Без нее он шагу не может сделать.
Она вздохнула, по-видимому, вспомнив о тех временах, когда ее считали одной из красивейших женщин в Англии.
— Люди стареют, и с этим ничего не поделаешь! Берите от молодости все, что можете, лорд Харткорт. Она никогда не повторится!
— Ваша красота неподвластна времени, — заметил лорд Харткорт тоном человека, не делающего комплимент, а констатирующего факт.
Графиня улыбнулась — светлой благодарной уверенной улыбкой женщины, привыкшей блистать на протяжении долгих лет.
— Спасибо, — ответила она. — Откройте мне один секрет: в кого вы влюблены в настоящий момент?
Лорд Харткорт пожал плечами.
