Волосы тети Лили все еще отливали золотом, но теперь их цвет не напоминал созревшую пшеницу, а был неестественным, почти кричащим.
Ее кожа приобрела сероватый оттенок и заметно увяла.
Несмотря на множество одеял и подушек, укрывавших большую часть ее тела, Гардения видела, что она изрядно поправилась. Похудела лишь ее шея. В былые времена эта шея напоминала округлый столбик, изготовленный из слоновой кости.
Красивая голова тети Лили сидела на ней когда-то гордо и величественно.
— Гардения, девочка моя, а ты очень повзрослела, — сказала герцогиня.
— Конечно, повзрослела, — ответила Гардения, улыбаясь. — Мне ведь уже двадцать.
— Двадцать! — произнесла тетя на выдохе, закрывая на мгновение глаза. — Ивонн, где же оно? Где мое лекарство? Я уже не в состоянии выносить боль.
— Пожалуйста, ваша светлость, — протараторила служанка, подходя к кровати с небольшим серебряным подносом в руках. На нем стоял стакан с водой и лежала черно-белая картонная коробочка.
— Дай мне две штуки, — попросила герцогиня, протягивая руку к стакану.
— Но, ваша светлость… вы ведь помните, что доктор сказал… — начала было Ивонн.
Герцогиня прервала ее.
— В данный момент нам следует забыть про доктора! — заявила она. — После такой ночи, какая была у меня, я должна предпринять срочные меры, чтобы избавиться от боли. Особенно в подобное утро. Ко мне приехала племянница со столь страшной новостью! Моя бедная сестра умерла! Принеси-ка мне бренди с содовой. Кофе я не хочу. Даже думать о нем не могу, сразу делается тошно.
— Слушаюсь, ваша светлость, — подчеркнуто медленно произнесла Ивонн, красноречиво давая хозяйке понять, что не одобряет ее действий. Но таблетки все же подала.
— И, пожалуйста, поторопись! — добавила герцогиня. — Ждать целый день я не намерена! Бренди мне нужен сейчас же!
— Конечно, ваша светлость, — ответила Ивонн и ринулась к двери.
— Двадцать лет! — воскликнула герцогиня, переводя взгляд на Гардению. — Это просто невозможно! Мне не верится, что ты уже такая взрослая.
— Время движется вперед, тетя Лили, — спокойно сказала Гардения.
Герцогиня прижала руку ко лбу.
— Нет, нет! Эту тему давай оставим. Я и без того чувствую себя ужасно старой. О Господи!
— Вчера вечером я не решилась отвлекать ваше внимание от гостей, — пробормотала Гардения оправдывающимся тоном. — Хотя чувствовала себя весьма неловко, укладываясь спать в вашем доме без вашего ведома.
— Ты поступила очень правильно, детка, — успокоила ее герцогиня. — Вчера я действительно не смогла бы встретить тебя как полагается. К тому же ты вряд ли привезла с собой подходящую для вечеринок одежду.
Гардения вспомнила лорда Харткорта и представила, как он цинично улыбнулся бы, если бы слышал сейчас их разговор.
Она покачала головой.
— Подходящей для вечеринок одежды у меня действительно нет. И потом…
— Да, да, я все понимаю, дорогая. Ты в трауре, — сказала герцогиня. — Но платье, которое на тебе сейчас, очень старомодное. Прости, что я так прямо тебе об этом говорю.
— Оно принадлежало маме, — объяснила Гардения, тяжело вздыхая.
Герцогиня кивнула.
— Вообще-то это не столь важно. Ты ведь не собираешься у меня жить, правильно?
Последовала напряженная пауза. Обе женщины неотрывно смотрели друг на друга.
Гардения собралась с духом и вновь заговорила слегка дрожащим голосом:
— Но, тетя… мне больше некуда ехать… Абсолютно некуда…
Герцогиня выпрямила спину, выпила бренди, принесенное Ивонн, и, вернув ей пустой бокал, поправила подушки.
Теперь ее лицо выглядело лучше, а взгляд прояснился.
Наверное, таблетки и алкоголь уже начали оказывать на ее измученный безудержным весельем организм свое спасительное воздействие.
— Мне кажется, ты должна все рассказать по порядку. Что произошло?
Гардения, заметно побледневшая и сильно растерявшаяся, сцепила пальцы рук в замок, чтобы они не дрожали, и начала говорить, изо всех сил пытаясь сохранять внешнее спокойствие.
— С тех пор как умер папа, мы жили в страшной бедности.
Я не раз советовала маме написать вам письмо и рассказать о нашей нужде, но она не желала вас беспокоить.
Герцогиня покачала головой.