Он замер и вперил в Дениса неподвижный тяжелый взгляд. Денису стало неприятно. Однако он взял себя в руки, понимая, что от его ответа зависит многое. Многочисленные варианты пронеслись в его голове, но он вдруг произнес только одну фразу:
– Я люблю Лену.
Павел Николаевич, видимо, не ожидал такого ответа. Его лицо покраснело, глаза увлажнились. Он будто оцепенел, потом вдруг вскочил и забегал по кухне. Денис испуганно наблюдал за ним. Наконец, Павел Николаевич начал успокаиваться. Он остановился напротив Дениса. Тот зачем-то встал.
– Любишь! – нервно проговорил Павел Николаевич. – Любишь! Думаю, это твои фантазии. А моя племянница – живой страдающий человек. Да ты знаешь, что она пережила?! На ее глазах умерла ее мать! Когда машина врезалась в грузовик и улетела в овраг, ее отец скончался на месте, а мать каким-то чудом вытолкнула Лену. Затем попыталась выбраться сама. Она выползала из перевернутой машины, Лена тянула ее за руки. Начался пожар, огонь перекинулся на мать. Она сгорела на глазах дочери. У Лены только сильно обгорели кисти рук, так как она до последнего не выпускала мать и тащила ее из последних сил, хотя сама была со множественными переломами. Подоспевшие люди унесли ее до того, как машина взорвалась. А ты думал, почему она всегда в перчатках? Кожа ее рук…
– Не надо! – раздался жалобный голосок.
Они вздрогнули и повернулись к двери. В коридоре находилась Лена. Она сидела в кресле, и они даже не слышали, как она подъехала. Она приоткрыла дверь и смотрела на них широко распахнутыми глазами. В них стояли слезы.
– Леночка! – испуганно заговорил Павел Николаевич. – Ну зачем ты?
– Вы все не шли! – ответила она.
– Мы ставили цветы в воду, – быстро сказал Денис.
Он взял с полочки вазу, налил в нее воду и опустил туда хризантемы.
– Видишь, какие красивые! – ласково произнес он. – Отнесу их в твою комнату.
– Красивые! – улыбнулась она и вытерла глаза. – Я люблю розовый цвет. Мы гулять собирались, – сообщила она Павлу Николаевичу.
– Хорошо, хорошо, – закивал он. – Давай я тебе помогу одеться.
– Пойду поздороваюсь с Диной Григорьевной, – сказал Денис.
Он отнес цветы в комнату Лены, затем заглянул к ее бабушке. Дина Григорьевна лежала на диване, но попыталась встать, когда он заглянул в дверь.
– Я лишь поздороваться! – улыбнулся Денис. – Не нужно вставать! Я знаю, что вы себя не совсем хорошо чувствуете.
«Почему я ей не купил цветы? – мелькнула мысль. – Как я невнимателен!»
Он приблизился к дивану.
– Присядь на минутку, – пригласила его Дина Григорьевна. – А чувствую я себя очень даже отлично! Немного давление поднялось, но осенью со мной такое часто бывает. Павлуша только зря тревогу поднял. Своего знакомого врача сейчас ко мне привозил. Тот сказал, что все хорошо и для своего возраста я выгляжу молодцом! Уехал незадолго до твоего прихода. А Павлуша остался… из-за тебя. Надеюсь, он тебе ничего такого не наговорил? Он мужчина резкий, уж такой характер!
– Все в порядке! – ответил Денис. – Не волнуйтесь. Мы сейчас с Леночкой немного погуляем. Обещаю, что к половине пятого я ее доставлю домой. Она сказала, что в пять у нее занятия. Павел Николаевич с вами побудет?
– Еще чего! – возмутилась Дина Григорьевна, но ее глаза улыбались. – Я отлично себя чувствую. Так что пусть он едет по своим делам! Я думала, что и сама смогу Лену вывезти.
– Лучше вам остаться дома, – мягко проговорил Денис. – Отлежаться.
– Хорошо! – кивнула она. – Ты иди!
Денис молча кивнул и покинул ее комнату. Лена уже находилась в коридоре. Она была полностью одета для выхода. Денис торопливо обулся и натянул куртку. Павел Николаевич задумчиво посмотрел на него, потом молча пожал руку.
Денис легко справился с креслом, выкатив его из лифта, спустил с лестницы по специальным полоскам для детских колясок. Когда они оказались на улице, Лена подняла голову и прищурилась на солнце.
– Какая чудесная погода стоит! – сказала она.
На ее волосах был серый беретик с помпоном, показавшийся Денису очень трогательным. Руки, как обычно, закрывали тканевые перчатки. И сейчас Денис знал, почему она всегда в них. Его сердце сжалось. Любовь и жалость, сострадание и нежность смешивались и создавали весьма опасное сочетание для его души. Чувство будто прорастало вглубь его существа, охватывало его, опутывало, и он полностью подчинился ему. Всеми его действиями сейчас руководила только любовь.
