— Ты плакала, — констатировал он и абсолютно неосознанно провел пальцем по ее щеке, гладкой, как у ребенка. — Это из-за головной боли?
Взгляд, который она обратила на него, был совершенно бесхитростным и полным такого упрека, что Патрик почувствовал себя пристыженным.
— Нет, — сказала Мэри, — это из-за тебя.
Она всегда была такой — выпаливала правду, не задумываясь о последствиях! А ведь кое-что надо оставлять и при себе, чтобы потом не пришлось сожалеть о сказанном. Но если бы и он мог позволить себе роскошь говорить все напрямик, пришлось бы признать, что это было одним из тех ее качеств, которые он считал совершенно неотразимыми…
Вместо этого Патрик занялся тем, что у него получалось гораздо лучше: просто-напросто отвернулся от того, чего предпочитал не видеть.
— Что ты имеешь в виду?
— Мне так хотелось сделать тебе приятное, — сказала она, не давая ему убрать руку с ее лица. — Сделать так, чтобы ты был счастлив, вернуть тебя опять к жизни!
— Я еще не совсем умер, Мэри, — прерывающимся голосом ответил он, вспомнив вдруг, что любого, даже самого невинного, ее прикосновения достаточно, чтобы вызвать в нем замешательство. — И это совсем не твоя забота — делать меня счастливым!
— Даже если я этого хочу больше всего на свете? — прошептала она.
На Мэри была сейчас только комбинация, одна бретелька которой сползла с плеча. Никакой самоконтроль не мог заставить Патрика перестать смотреть на кремовые кружева, едва прикрывавшие восхитительную ложбинку между ее грудей. И даже он, мастер самообмана, не мог не признать, что балансирует на грани желания, которое трудно будет удовлетворить только лишь взглядами.
Ему хотелось дотронуться пальцами до ее грудей, коснуться их губами! Помоги ему господи, он хотел ее и не мог больше отрицать этого…
С трудом сглотнув, Патрик отвел взгляд.
— Не надо, Мэри, — хрипло проговорил он. — Не надо подталкивать меня к чему-то такому, из-за чего мы оба будем ненавидеть друг друга завтра утром.
Одним грациозным движением она поднялась на колени и сжала его лицо в своих ладонях, заставляя Патрика смотреть на себя. На эти огромные, прекрасные карие глаза, на спелые, свежие губы…
— Я никогда не смогу себя заставить ненавидеть тебя, — прошептала она, запуская пальцы в его волосы.
— Нет? — Он попытался выдавить из себя усмешку, одновременно стараясь вернуть свою плоть в подчинение. Но с тем же успехом он мог попробовать обуздать разъяренного быка. — Не надо, не смейся надо мной. Ясно, что ты не в восторге от того типа, в которого я превратился.
— Важно то, что у тебя внутри! А там — тот человек, которого я всегда любила.
Он следил за ее губами, загипнотизированный их формой, кажется, еще больше, чем словами, которые эти губы произносили. Мэри всегда была очень женственной — даже в пятнадцать лет. А теперь она стала настоящей женщиной, переполненной чувственной нежности. Мягкой, очаровывающей…
Внутри у него все ныло от желания погрузиться в эту нежность, почувствовать, как ее мягкость обволакивает его и навсегда оставляет своим пленником.
— Этого человека больше не существует, Мэри, — нетвердым голосом ответил Патрик. — Он остался в той дьявольской дыре на самом краю этого мира, которую ты даже не можешь себе представить.
— Разве? — прошептала она, придвигаясь к нему совсем близко. Ее зрачки мерцали в полумраке, превратившись в огромные темные зеркала, отражавшие смятение его чувств. — Ты в этом уверен?
В чем он мог быть сейчас уверен? Когда-то Патрик не сомневался во всесилии медицины настолько, что посвятил себя исключительно заботе о других людях; настолько, что прожил большую часть своей жизни с Лорейн в Богом забытой африканской стране. А в конце концов озлобился на весь свет и похоронил свои идеалы вместе со своей женой. Он был бы сумасшедшим, если бы позволил Мэри убедить его в обратном!
— Уверен, — твердо сказал он, отвергая даже саму возможность размышлять на эту тему, не то чтобы обсуждать ее.
— В таком случае — я тоже уверена! — сказала она, и ее рот прильнул к его рту и завладел им с ласковой настойчивостью.
Губы у нее были теплыми и живыми, подчиняющими его себе, несмотря на все его усилия противостоять ей.
