— Что-то я сомневаюсь, — закачал головой Тарас.
— Сомневаешься, потому что не знаешь. А это явление, между прочим, описано в справочнике обычаев мира. Но ты, я вижу, все равно не веришь. Ведь не веришь? Черт с тобой. Чисто ульяновский подход: если я этого не изучал — значит, этого нет.
— А ты изучал?
— И до сих пор изучаю. У меня собрана целая библиотека по теософии.
— Но ведь теософы могли и насочинять?
— Римское право тоже сочинили две тысячи лет назад. И до сих пор в нем никто не сомневается, хотя его авторов никто не знает. А теософию доносили до нас умнейшие из людей: Гесиод, Платон, Ориген, Данте, Шюре, Блаватская, Даниил Андреев и прочие.
— Все равно не верю.
Берестов махнул рукой и разлил остатки.
— Ну что, за расследование? — хитро улыбнулся Леонид.
— Вперед! — произнес Тарас и опрокинул рюмку.
После этого они молча жевали грибы, думая каждый о своем. Наконец Тарас перевел взгляд на Берестова и спросил:
— Как ты думаешь, живой Берия мог бы своими руками убить человека, если бы тот плюнул ему в лицо?
— Запросто! — ответил Берестов, не раздумывая. — Мировые кровопийцы мелочны и самолюбивы. Они уважают только силу. Маленький человек для них букашка.
— Значит, ты серьезно полагаешь, что сторожа могла убить душа Берии, которая вселилась в восковую фигуру?
— А ты проверь!
— Как? — оживился Тарас.
— Плюнь ему в морду и останься на ночь.
Берестов рассмеялся, а Карасев впал в уныние. После этого друзья решили тронуться в путь. Они заказали еще по пятьдесят граммов на посошок, расплатились и вышли на улицу.
Вечер был теплым, улица пустынной, с Волги тянуло свежестью. В воздухе стояли пряные запахи осени. Начинались сумерки. Друзья, чуть покачиваясь, поплелись вниз по Гончаровой к Волге. У Берестова было шаловливое настроение, у Карасева — лирическое.
— А что, правда были случаи, когда умершие появлялись среди живых во плоти? — спросил Карасев. — То есть чтобы этот случай был зафиксирован учеными.
— До черта и более! — улыбнулся Берестов. — Это явление индусы называют Аватарой, что означает — нисхождение. Любой умерший, а не только бог, может явиться в этом мире во плоти. Все дело в том, что все могут, но не всем позволяют.
— Ну если они являются во сне, это мне еще понятно. Там не надо лепить себе плоть. Достаточно о ней помыслить. Но здесь же все состоит из материи.
— Здесь, на земле, — поднял палец Берестов. — Они свое тело формируют из космической пыли. Душа, подобно магниту, притягивает к себе нужные частицы, и в результате образовывается белковое тело. Правда, это доступно только высшим душам.
— А у Берии что же, высшая душа?
— Так он же не появлялся во плоти. Он всего лишь вселился в свое собственное изваяние. Эта процедура на ранг ниже. Ее может делать любой. Но только ночью. Днем солнце рассеивает энергию.
— Но как же он шевелится? Воск-то при ходьбе может крошиться.
Берестов остановился, икнул и строго посмотрел на Карасева.
— А ты никогда не задумывался над тем, почему, когда люди покидают дома, они сразу начинают разрушаться? Да потому, что даже камни держатся на человеческом духе. Человеческий дух — это цемент всего материального. Эта такая силища, такая, что черт меня дери! Дух способен превращать железо в масло, а уж уплотнить воск до уровня человеческого тела — ему вообще раз плюнуть.
Произнеся это, Берестов плюнул в урну и поднял глаза к небу, как бы ища там подтверждения своей правоте.
— А отпечатки пальцев дух может оставить? — спросил Тарас, едва удерживаясь от смеха.
Берестов перевел осоловевший взор на Тараса и ответил:
— Ну в отпечатках пальцев я не силен. Тут уже твоя, как говорится, компетенция. А вообще, на твоем месте я бы провел ночь с этими восковыми фигурами.
