В гостиной также находились все трое сотников гарнизона и Соксон. Все они сидели за длинным столом спиной ко входу. Помимо еды, на столе были разложены различные документы. Мы с Пятнашкой скромно пристроились у стены, а наш провожатый внутри дома подошёл к графу и, склонившись, что-то зашептал ему на ухо. Граф обернулся и махнул нам рукой подойти. Сам он развернул стул, чтобы оказаться к нам лицом, а подчинённые повторили за ним.
- Высокородный, сотник Шрам и заместитель сотника Пятнашка прибыли по вашему приказу, – я учтиво, как мне хотелось думать, склонился в положенном поклоне. Втайне я надеялся, что граф отменит эти расшаркивания. Но у него были другие планы.
- Целый сотник, слышали! – сказал он, глянув на своих сотников. – Почти вам ровня.
Смешки были ответом на эти слова. Обидные смешки, между прочим.
- Граф, вы совершенно зря смеётесь, – прозвучал голос Соксона. – Шрам и его бойцы доказали своё право быть сотней и не раз подтверждали его…
- Мастер, это я решу сам, – оборвал его граф. – Достойны они или нет, мне виднее.
Очень сложно удержаться бывает, когда точно знаешь: человек просто бахвалится. А что граф бахвалится – я знал отлично. Все документы по нашей сотне он должен был видеть. И то, что право формировать сотню было даровано мне императорской канцелярией – а значит, самим императором – он тоже наверняка знал. Мудрец Ксарг выполнил свою часть договорённостей с надёжностью настоящего имперского чиновника. Никакой граф Кадли не мог пересмотреть наши документы.
- Шрам, – граф Кадли так и не разрешил нам разогнуться. Пришлось слушать его, разглядывая пол. – Чем, по-твоему, вы занимаетесь здесь?
- Высокородный, наш отряд выполняет задачу по очистке земель Линга от изменений, – как можно спокойнее ответил я.
- И почему же ты считаешь, что с этим больше никто не справится? – хохотнул кто-то из сотников.
- Высокородный…
- О, барон, как вас повысили, – засмеялся граф Кадли. – Можно просто «благородный», Шрам. Мне казалось, что вам это должны были объяснять.
- Высокородный, так и было, – ответил я, пытаясь сохранить невозмутимость. – К величайшему моему сожалению, по голосу определить благородного барона Скраги, впервые услышав его, я не смог. Приношу свои извинения…
- Да боги с ними, с извинениями, – снова голос барона. – Ты на мой вопрос ответишь?
- Да, благородный, – если раньше я ещё сомневался в решении уходить из посёлка, то вот сейчас точно перестал. – Я не считаю, что с этой задачей никто не справится.
- Что-то я запутался, – проворчал Скраги.
- Тогда чего же ты тут на службе засел со своими бездарями? – голос был незнакомый, но – явно один из сотников и точно не барон, поэтому не ошибусь с обращением.
- Мы выполняли условие, поставленное нашему отряду мастером Ксаргом, высокородный, – ответил я, позволив себе переместить обращение в конец фразы. У местных считалось, если обращение идёт впереди всей фразы – это признак уважения. Если в конце – тоже ничего, простительно. Однако использовалась такая форма редко, чаще в долгих и нудных деловых переговорах. Оскорблением было только опустить обращение или добавить его после длительной паузы. Вот и пускай теперь думает, сказал я ему гадость или нет.
- Мастер Ксарг… Так теперь ты в подчинении у графа, – буркнул барон Скраги.
- Нет, благородный, – ответил я, решив блеснуть своими познаниями в местной канцелярии. – Согласно документу, выданному нашей сотне, мы имеем право самостоятельно выбирать себе место службы.
Я не видел лиц сотников и графа Кадли, но эмоции удивления и негодования ощутил очень хорошо. Пусть у меня было не так много времени тренироваться в ощущении мудрости, мира и себя, но после битвы за Мобан у меня это получалось всё лучше и лучше.
- Саргос, это так? – удивлённый голос, который я обделил уважением.
- Что-то похожее было, Асгар. Сам посмотри, – проговорил граф.
Шуршание свитков на столе и шепотки, к которым я не прислушивался. Молчание затягивалось. На Пятнашку я не смотрел – это было сложно из-за согбенного положения – и пришлось самому решать, что делать дальше. Может, это было и не слишком умно, но я всё же рискнул напомнить о себе.
