Фрост посмотрела на Сайленса:
– Хорошее начало.
– Сможете починить его? – спросил Сайленс пехотинцев.
– Нам кажется, что с ним все в порядке, – недоуменно ответил один из бойцов. – По-видимому, мы установили его слишком близко к склепу. Все приборы зашкаливают. Их показания бессмысленны. Скорее всего, с силовым щитом ничего не получится.
– А как насчет «энергетических силков»? Они требуют немного меньше энергии.
Но пехотинцы поспешно отошли подальше от генератора. Его стальной каркас начал таять, превращаясь в блестящие извилистые ручейки расплавленного металла. Сайленс в немом удивлении наблюдал за этим. Сплав должен был выдержать температуру в тысячи градусов по Цельсию. Возникни здесь подобная температура, люди сразу обратились бы в пепел. Фрост шагнула вперед и дотронулась до одного из ручейков острием своего меча. Стальное лезвие зашипело, но ничуть не пострадало. Разведчица убрала меч и многозначительно покачала головой.
– Интересно, – негромко сказала она.
– Больше вы ничего не хотите добавить? – спросил Сайленс.
– Пока – нет, – резко ответила разведчица. – Мне надо подумать над всем этим.
Нахмурившись, она отошла в сторону.
– Что ж, попробуйте, – сказал Сайленс и перевел взгляд на морских пехотинцев. – Устанавливайте импульсную пушку. И проверьте, хорошо ли заряжены ваши личные дисраптеры. Сейчас, как никогда, важно обеспечить хорошую огневую завесу.
Пехотинцы снова занялись привычным делом, собирая портативную импульсную пушку. Стелмах подошел к Сайленсу:
– Вы думаете, это сработает лучше, чем генератор?
Сайленс пожал плечами:
– Черт его знает! Но надо попробовать, иначе мы просто должны повернуть обратно. Как следует из дневников первой экспедиции, импульсная пушка легко проделает пробоину в стене склепа.
– Мы не можем объяснить, почему некоторые вещи здесь работают, а некоторые – нет, – вмешалась в разговор Фрост. – Мы можем в любой момент остаться безоружными – без дисраптеров, без фонарей.
Стелмах испуганно вздрогнул:
– Я не представляю, как можно находиться здесь в полной темноте!
– Лично меня это не волнует, – пожала плечами Фрост.
«Нет, – подумал Сайленс, – даже тебе станет от этого не по себе. В конце концов, разведчицы тоже смертны».
– Однако не следует поддаваться панике! У первой экспедиции были свои проблемы, но они заключались не в отказе техники. Причиной их гибели стали Спящие. Но не забывайте, что у нас есть боевые экстрасенсы и вампиры, сила которых не связана с техникой. Кстати! Экстрасенсы, прошу собраться около меня!
Экстрасенсы стали подтягиваться к Сайленсу, вялые, апатичные. Сайленс окинул их суровым взглядом:
– Я отключаю блокираторы биополя. Сейчас мне особенно нужна ваша помощь. Прикрывайтесь пока своим биополем, а когда мы взломаем эту стену, покажите все, на что вы способны. Объектом вашей психоэнергетической атаки станет то, что попытается вырваться из склепа. Приказ понятен?
Экстрасенсы посмотрели на него, словно дети, ожидающие наказания. Правда, у одного из них в глазах мелькнуло что-то похожее на гнев.
– Вам не следовало приводить нас сюда, капитан. Мы не выйдем отсюда живыми, ни один из нас. Эта планета не для людей. В темноте скрывалось такое, на что мы не осмеливались даже взглянуть. Если мы выступим против них, то непременно погибнем.
– Если вы не прекратите ныть и не соберетесь с силами, я прикончу вас! – заорал Сайленс. – Вы же боевые экстрасенсы, черт побери! Вас же обучали борьбе с пришельцами. Приведите себя в порядок!
Он жестом приказал пехотинцам выключить блокираторы, и секунду-другую все было тихо. А потом экстрасенс, который говорил с Сайленсом, стал хватать ртом воздух и отшатнулся назад. Еще через мгновение его голова разорвалась на части. Сайленс в ужасе вскрикнул: вся его униформа оказалась забрызганной кровью и мозгом. Другой экстрасенс начал часто-часто лопотать на языке, который никому не был понятен. Все остальные экстрасенсы сбились в тесную кучку и закрыли глаза, концентрируя всю силу своего сверхъестественного сознания для защиты от неведомой угрозы. Сайленс почувствовал, что в душе у него зарождается горькое чувство вины, но он решительно отогнал его. На угрызения совести сейчас не было времени.
