Хэйзел не думала, что Искатель Смерти способен так страдать. Он всегда казался ей прирожденным воином и аристократом. Сейчас она увидела другую сторону его натуры и не могла понять, понравилось ей это или нет. Для мужчины проявить слабость означало обречь себя на поражение в смертельной схватке.
Наконец она все-таки положила руку ему на плечо, готовая в любую секунду убрать ее, но он, похоже, даже не понял, что это ее рука. Хэйзел чувствовала, как дрожит плечо под ее ладонью, и знала, что в Искателе кипит гнев и одновременно страдание. Потом она оглянулась на хэйденмена, но в его золотистых глазах было безмятежное спокойствие, и Хэйзел снова посмотрела на Оуэна. Тот неожиданно поднялся на ноги, однако не спускал глаз с жалкого маленького тельца.
– Это несправедливо, – наконец проговорил он. – Никто не должен так жить и так умирать.
– Так происходит повсюду, – сказала Хэйзел. – Не только на Туманном Мире. Ты был богат, знатен, но что ты знал о жизни низов?
– Я должен был знать это. Ведь я историк, я читал старинные хроники. Я знал, что подобное происходит на свете. Я просто никогда не думал, что увижу…
– История такова, какой ее хочет увидеть Империя, – скрежещущим голосом произнес Тобиас Мун. – Именно во дворце решают, что следует писать в хрониках. Но даже самый яркий цветок тянет свои соки из грязи.
– Нет, – резко возразил Оуэн, – все равно этого не должно быть. Я не могу смириться с этим. Я – Искатель Смерти и не потерплю, чтобы так было вечно.
– И что же ты собираешься делать? – поинтересовалась Хэйзел. – Сокрушить Империю?
Оуэн посмотрел на нее серьезным взглядом:
– Не знаю. Может быть. Если это потребуется. – Тут он отвернулся и, не глядя больше на мертвого ребенка, направился туда, где стоял хэйденмен.
– Я слышал, что во всей Империи осталось не больше десятка хэйденменов, – подойдя к Муну, сказал Оуэн. – Что бы я мог сделать для вас? Императрица приказала всех вас казнить как представляющих угрозу для Империи и всей человеческой цивилизации. И я не могу слишком упрекать ее за это, ведь вы убили миллионы людей во время своего восстания. Если бы вы победили…
– Мы бы убили на несколько миллионов больше, – закончил его мысль Мун. В его нечеловеческом скрипучем голосе трудно было уловить какие-то эмоции, однако Оуэну показалось, что в этих словах прозвучало не только пренебрежение к жертвам, но и горечь. – Мы сражались за свою свободу. За право на существование. Первую битву мы проиграли, но война еще не закончена. Я не единственный представитель нашего племени. На всеми забытой планете Хэйден, затерянной в космосе, осталась целая армия хэйденменов, спящих в Великой Гробнице и готовых проснуться по первому зову. Из нашего поражения мы извлекли тяжелый урок: мы не можем победить Империю только собственными силами. Нам нужны союзники. Такие союзники, как ты, Искатель. Если ты хочешь продолжать борьбу, то разбуди хэйденменов и веди их против императрицы Лайонстон. Ты – глава клана Искателей Смерти, за тобой пойдут как ни за кем другим. Имя Искателей всегда было связано со справедливостью и триумфальными победами в битвах. Я могу сказать от имени всех хэйденменов. Мы все будем сражаться в твоих рядах, чтобы завоевать свободу.
– Постой, постой! – прервал его Оуэн, решительно поднимая руку. – Ты слишком быстро записал меня в свои союзники. Я не собираюсь возглавлять восстание. Я историк, а не полководец.
– С другой стороны, – рассудительно сказала подошедшая к ним Хэйзел, – он прав: мы не можем вечно спасаться бегством. Рано или поздно нас выследят и прикончат. Мы привлекаем все больше внимания. Даже на Туманном Мире для нас стало небезопасно.
– Но ты забываешь об одном, – возразил Оуэн. – Восстав против Империи, я подниму руку на все, чему присягал мой клан.
– Ты пойдешь не против Империи, а против императрицы, – поправила его Хэйзел.
– Да, я давно уже различаю эти понятия, – подтвердил Оуэн.
– Я знаю. Я уже слышала, – Хэйзел торопилась высказать ему свою мысль. – Но хотя бы подумай над моим предложением. Ты же сам сказал, что хотел бы положить конец таким вещам, как смерть этой девочки.
