Он был бы счастлив ...в меру своих сил ...
Лед тронулся. Благодарим, герр Эрдман,
Благодарим, профессор, "данке шен"!
Экзаменом и честным, и усердным
Был путь великий, славный предрешен!
И с осени двадцать шестого года
Читает он арабский и фарси.
Сбылась мечта. Любимая работа!
Пускай Саади знают на Руси! Ушел Магницкий, горе-попечитель, Науку гнувший, как бараний рог, Голицын, "просвещения губитель",
Потворствовал подшефному, как мог.
В немилость впал "рассадник вольнодумства",
Казанский бедный университет.
Закрыть его! Разрушить! И изустно,
И письменно усердствовал клеврет.
"Зачем же рушить, можно же исправить",
К отчету император начертал,
С чем можно нам историю поздравить.
И, благо, вуз монастырем не стал.
И "Фамусова" в округе учебном
Тщеславный Мусин-Пушкин заменил.
Не смешивая лекции с молебном,
Полковник просвещенью удружил.
Кто выходил от хвори глубочайшей
Казанский вуз? Хвала ему навек!
И это новый ректор - Лобачевский
Как рад его участью Казем-Бек!
Счастливая гармония по духу!
Востоковед, филолог, полиглот
Мог поверять начальнику как другу
Свои мечты и планы наперед,
Радея за российскую науку,
Читая курс на русском языке,
Хотя с английским был накоротке,
В отличье от педантов иностранных,
Профессоров, желаньем обуянных,
Вводить в неискушенные мозги
Не знанья, а свои же языки.
САЛОН ФУКСОВ
Сия немецко-русская чета,Страница достославная Казани,
Тянулись к ней и знать и беднота.
Хозяйка дома - милое созданье
Минувшую историю татар В своем запечатлевшая романе,
Ее стихи, литературный дар
Отметила Белинского "Молва".
Чуваши, черемисы и мордва
Вошли в труды ученого супруга,
Соседствовали муза и наука
В радушном хлебосольном очаге,
Чья слава отзывалась вдалеке,
В салоне их был лаской обогрет
Серьезный колоритный инородец,
И новичка застенчивая кротость,
И то, как был по-своему одет,
И пламенные сбивчивые речи,
Как проповедь восточного предтечи,
Болевшего всем сердцем за прогресс,
Все вызывало дружный интерес.
Историк, литератор, математик
Иль журналист - всяк был желанный гость.
Без всяких предпочтений и тематик
Здесь мыслить непредвзято повелось.
В трудах тянулись дни, за вехой веха,
Мирза берег кавказские усы...
Здесь выпало на долю Казем-бека
Сойтись с устадом первым на Руси.
От Фуксов, после званого обеда,
(Дул ветер с Волги, холода суля),
Адъюнкт-профессор поведет поэта
К седым стенам казанского Кремля,
Они пройдутся по равнине Орской,
Послушают рассказы стариков О яростном Емелькином упорстве,
О прях екатерининских полков.
...лучшие и прочнейшие изменения суть те,
которые происходят от улучшения нравов,
без всяких насильственных потрясений...
А.Пушкин. "Капитанская дочка".
Зачем же автор "Капитанской дочки" Вернулся к бунту заново? Зачем?
Чтобы прозреть неведомый источник
Державу потрясающих проблем?
Он, переживший ссылку, декабристов,
Предрекший, что не всуе "скорбный труд",
Все так ли чаял, пламенно-неистов,
Когда "оковы тяжкие падут"?
Кто знает? Нас сбивали с панталыку
Все семьдесят краснознаменных лет,
Что гнил режим, альтернатива игу
Лишь баррикады, а иного нет.
(Потом с таким же пылом несусветным
Талдычить будут про фатальный крах
Советов, насуливших сирым-бедным
Молочных рек в кисельных берегах).
Что со "звездой пленительного счастья",
Взошедшей "на обломках самовластья"?
Звезда, похоже, канула в архив,
Страну безвинной кровью обагрив...
Каков же выбор был у Николая?
Что предпринять мог православный царь?
Уйти, корону и страну сдавая:
"Полковник Пестель, правь, ты - государь!"?..
Насилье мнилось бабкой повивальной
Достойного, свободного житья...
И этой ложью яростно - брутальной
Кормили поколенья не шутя.
На щит подняли бунтарей на плахе,
На царство ополчившихся дворян.
Или не гробил подданных в ГУЛАГе
Со скипетром партийным "Емельян"?
Гадать теперь чем движим русский гений,
Задумавшийся у казанских стен?
Была ль истоком пушкинских прозрений
Мятежника трагическая тень?..
В беседе с ним ученый-провожатый
О крымских ханах труд упомянул.
Нависло небо тучею лохматой,
Осенний ветер с Волги потянул.
Столичный гость задумчиво вздохнул: -Волшебный край, очей отрада!
