— Эту дверку можно запереть снаружи? — спросила она, указав на аварийный люк.
— Нет, а зачем?
— От воров, например.
— Владелец швертбота легко может сделать это изнутри, прежде чем выйдет через дверь каюты.
И так далее. Не успокоилась, пока не осмотрела и не потрогала каждую деталь. Так и лазала по всему судну, впрочем, не выпуская из руки бутылочку с водой и постоянно отхлебывая из нее.
— Ну, вроде все показал, теперь можно двигаться, — сказал Иван. — Да, вот еще маленький холодильник, китайская модель, поставь туда свою бутылочку. Да и воды пить в жару много не советую.
Он выбрался в кокпит, вышел на пирс и снова переставил трап к «Чопперу». Отвязал оба троса с кнехтов и прыгнул на палубу «Джинса». Катер, теперь свободный, медленно пошел, разворачиваясь от толчка, и окружающий мир приобрел свое относительное движение, как это будет теперь долго, пока они не сойдут на берег. Иван повернул ключ, и двигатель тихо зарокотал.
Логичнее было бы доставить «Джинс» на трейлере и сбросить прямо в Волгу, а не идти каналом имени Москвы через шесть шлюзов, но Иван прекрасно понимал, что в таком случае впечатление получится не столь ярким для девушки. Путешествие надо начинать с Нуля.
Спустя минуту «Джинс» вышел на середину затона, обогнул бакен и лег на фарватер реки. Причал, «Чоппер», будка сторожа и дебаркадер выглядели отсюда на удивление маленькими. Руденко вышел из цеха и встал рядом с Гришкой, оба смотрели вслед уходящему катеру. Все это ползло, уменьшалось, пока и вовсе не скрылось за купами вязов; за поворотом реки.
7
В детстве, сидя на обрыве над Волгой, глядя, как мимо идут баржи, Иван думал, что тоже когда-нибудь уплывет по реке. Он очень любил стихотворение Некрасова, знал его наизусть и повторял, как заклинание.
…То, как играющий зверек,
С высокой кручи на песок
Скачусь, то берегом реки
Бегу, бросая камушки,
И песню громкую пою
Про удаль раннюю мою…
Иван искренне завидовал Делле, наблюдая череду ее впечатлений, каждое из которых было первым. Девушка впервые в жизни управляла судном, впервые видела шлюз, впервые ступила на остров. Это был небольшой кустистый островок на Клязьминском водохранилище. Иван вильнул вправо с судоходной линии и воткнул «Джинс» носом в песок. Делла спрыгнула на пляж, побежала, танцуя, разбрызгивая кварцевые радуги. Иван спрыгнул с кормы и поплыл вдоль берега, взмахом гребущей руки приглашая Деллу присоединиться к нему.
Вместе, смеясь и брызгаясь, сделали круг и взобрались на катер с купальной платформы. Искупался и Барабан, безошибочным звериным инстинктом поняв, как пользоваться эти складным приспособлением. Намокнув, пес оказался на удивление худым, способным пролезть в узкую щель, впрочем, непонятно, зачем лазать по щелям водолазу…
Сидя на платформе, Делла болтала ногами, производя такой фонтан брызг, что тяжелый катер чуть было не сошел с пляжной мели.
Девушка была совершенно счастлива. Глядя на дальний берег, продекламировала стихи:
— «…И умудренный человек почтит невольно чужестранца, как полубога, буйством танца на берегах великих рек…» Нравится?
— Очень. Ты сочинила?
— Нет, Мандельштам, — она нахмурилась и закусила губу.
Иван понял, из-за чего закусила. Он думал о том же. Их непонимание взаимно: Делла не знает классических шуток, общепринятых реалий прошлого, а Иван — стихов.
Двинулись дальше, снова вошли в сталинский канал. Иван вел осторожно, особенно при расхождении с встречными лодками, которых здесь оказалось достаточно много, несмотря на будний день. Иные судоводители были навеселе, не очень беспокоились о сигналах и отмашке. Один глиссирующий «Пегас» чуть не задел катер бортом, волной его швырнуло на стену, Иван включил резервную мощность и едва вырулил.
Ближе к вечеру Делла стала часто замолкать, искоса посматривая на Ивана. Ее смущение можно было отнести к щекотливой ситуации в связи с первой совместной ночевкой, но кто знает, что у этой девушки на уме?
Он вспомнил свои утренние мысли — о том, что она действует не сама по себе, а является частью какого-то заговора. Вспомнил молодого человека, который приходил на верфь. Тот улыбался, весь такой гладкий, будто только что от визажиста, блестел безукоризненно уложенным чубчиком.
