Искатель, 2009 № 08 - страница 10
О Клео, не заплатившей нам ни копейки.
О своем ничтожном подсознании. Как оно меня объегорило! Выдало зависть за благородство, спрятало мою подлость за мудростью. Из-за него я стал черной шахматной фигурой. Пек прав: Первый закон — это я, Тит. Господа, это я виновен в главном грехе мироздания. Из-за меня на всех широтах травят и убивают любовь. Так расстреляйте меня. Я готов. Распните вместе с подлым моим подсознанием и будьте счастливы!
Я достал ее фотографию. В глазах защипало. Кто я? Я несчастный Тит, дважды использованный другом. И как же мне все надоело. Гнусности и мерзости подсознания. Собственное постоянное лицемерие: сейчас мне хочется огреть Пека молотком — за правду! за логику! за ум! А не посмею. Кто будет бабки заколачивать? Ловчить надоело. А благородство — бизнес невыгодный. Раз в жизни сблагородничал и оказался дурак дураком.
Хватит! С подсознанием надо кончать. Сколько можно унижаться? Довольно жить сгорбленным лакеем. Жизнь надо прожить так, чтобы потом не упрекала железяка, не клевала ворона, не грыз пинчер. Надо расправить плечи, сигануть через барьер.
На душе потеплело. Сердцу стало вольно, словно жеребцом перемахнул я через ограду и вырвался в бескрайнюю степь.
— Здравствуй, любовь моя, — сказал я ей.
Дверь хлопнула. На пороге возникла ворона.
— Что ты там сказал?
— Сказал! — Я гордо выпрямился. Быстро спрятал фотографию. Улыбка № 1. — Как я рад тебя видеть, дорогая!
Александр Козырев
ДЕРЕВЯННОЕ СЧАСТЬЕ
ПРОЛОГ
Левая ступня у Рафаэля Сафарова кровоточила, и каждый шаг причинял почти невыносимую боль. Казалось бы, пустяк — царапина! Чвакнул осколок и разорвал сапог, а вместе с ним и попортил кожу на стопе… Но когда с этой самой «царапиной» прошкандыбаешь с полной выкладкой по горным чеченским тропам пятнадцать кэмэ, то эта царапина уже далеко не царапина. Вся стопа превращается в сплошную зудящую рану, а сапог — это уже не легкий горный сапог спецназа ВДВ, а испанский сапог времен инквизиции!
А ведь еще топать да топать! Возможно, в два раза больше, чем уже прошли! И подмоги никакой не вызвать — надо соблюдать режим радиомолчания. Время от времени доносится стрекот двойки «вертушек», но сверху за зарослями группу не видно, а обнаруживать себя нельзя.
Духи думают — уничтожили всю группу до одного, и пусть себе думают! Что случилось, то случилось, ребят не вернуть!
Но то, что об их существовании духам неизвестно, сейчас это на руку! Остается только дойти и донести информацию — самый ценный груз, хотя и не весит ничего! Чего не скажешь про спецназовскую горную выкладку!..
С Серегой Васильевым Рафаэль никак не мог поделиться ни вооружением, ни грузом: тот был еще в худшем положении! Перебита ключица, потерял много крови… И так еле идет! Двое других… о них Рафаэль и думать не хотел. Хорошие ребята, но они никогда не отличались ни выносливостью, ни волей, их лучше не трогать, лишь бы дошли.
Но даже не боль и не опасность заражения самое ужасное. Заражения можно избежать, Рафаэль уже вколол себе профилактическую дозу антибиотика, а боль и потерпеть можно, как-никак не аристократы! Болевой порог он научился преодолевать еще на гражданке, в секциях единоборств. А здесь, в спецназе, еще и научили к этому относиться сознательно.
Самое кошмарное в этой ситуации — жажда! Точнее, даже не сама жажда, ее, понятное дело, тоже можно потерпеть!.. Обезвоживание организма, вот чего боялся Сафаров! Не только за себя, за всю группу, командование которой после гибели капитана он, как старший по званию и по авторитету, взял на себя! Правда, в группе из двадцати осталось всего трое, он — четвертый…
Неожиданной проблемой оказалось то, что чеченский рельеф, обычно изобилующий родниками, на этот раз повернулся, мягко говоря, спиной. За всю дорогу ни одной родниковой струйки, ни даже хотя бы одной лужи! Ребята терпят, высунув языки, но долго ли это продлится!
Старшина Сафаров сделал группе знак остановиться, развернул карту. В четырех километрах — ручей. Пусть это отклонение от маршрута, но оно необходимо… Жаль только, что место открытое!
После «водопоя» десантники почувствовали, что оживают!.. Но, кажется, порадовались рано!
