Раздался тошнотворный треск, планка лестницы разломилась, и я свалился на покрытый снегом земляной пол. Сверху на меня еще упали какие-то палки.
Секунду или две я лежал не шевелясь, стараясь не поддаться панике. Потом встал и стал проверять, что имею теперь.
Теперь я имел сломанную лестницу. И заклинившую крышку погреба где-то на высоте стратосферы надо мной. И мобильник, брошенный в машине, припаркованной у забора вообще в другой галактике. Воображение быстренько нарисовало мне Наташиного отца, который через несколько дней, возможно, заглянет в погреб и увидит двух мертвых истуканов, причем одного из них, одетого в садомазохистский наряд, — при жизни женского пола. Поневоле задумаешься о странностях человеческих отношений и сексуальных изысках…
Но выбираться отсюда как-то надо. Я снова начал искать фонарь. Совсем уже застывшими руками нащупал окаменевшие ноги в брюках, провел под ними… Вот он, чертов фонарь! Я попытался его включить, свет зажегся, но я тут же едва не получил разрыв сердца — мне показалось, что Дина ожила и замахивается на меня рукой.
Уф-ф! Планка от лестницы так аккуратно упала на плечо трупа, что при разыгравшемся воображении можно было представить себе и такое. И все-таки при свете лучше соображать… Хотя бы потому, что крышка не так уж и высоко. А «ноги» лестницы стоят довольно устойчиво. И если отбросить некоторые предрассудки…
Что я и сделал. Я развернул Дину лицом к стене, сунул фонарик в нагрудный карман, стараясь, чтобы он светил под небольшим углом вверх, а потом, придерживаясь за остатки лестницы, встал на плечи Дины. Немного побалансировал, а затем обеими руками уперся в крышку. И надавил. Еще раз… И еще раз… И еще…
Наташа по-прежнему была недоступна. Чертыхнувшись, я сунул телефон в карман и прибавил газу. Мне никто не звонил — Галя, очевидно, решила меня проигнорировать, а всех прочих я не хотел сейчас слышать. Больше всего на свете я хотел вернуться домой и напиться. Я чувствовал, что нахожусь на грани срыва.
Снегопад прекратился, видимость улучшилась. Я прибавил газу. Сто километров в час… Сто двадцать… Сто тридцать. И вдруг — вуууууу!!! «Жигули триста пятнадцать, остановитесь!».
Это был уже перебор. Я даже засмеялся. Но, разумеется, немедленно сбросил скорость, затормозил и стал прижиматься к обочине. А когда остановился, милицейский «Форд» обогнал меня и тоже сделал остановку.
Я достал документы, заготовил шестьсот рублей, думая, что если буду тратить деньги такими темпами, то скоро придется затронуть долларовый НЗ, и вышел из машины. Мент в чине старшего лейтенанта уже ждал меня возле «Форда».
Он представился, но фамилию я не разобрал. Да и какая, в сущности, разница, кому деньги платить? Я выслушал замечание на предмет превышения скорости в черте города, а заодно и предложение дыхнуть в баллончик.
Предложение было принято, и как следовало ожидать, процесс теста прошел без осложнений. Так что меня ждал банальный штраф…
— Посмотрим вашу машину, — вдруг сказал старлей, изучив мои права.
— Посмотрим, — согласился я. — Наверное, решил раскрутить меня по полной. Но фиг он найдет, к чему придраться!
Чертов инспектор проверил мою машину на предмет аптечки, огнетушителя, ремней безопасности, талона техосмотра и всего прочего. Придраться действительно было не к чему.
— Откройте багажник, — последовало требование.
Я открыл и багажник. Подсветка не работала, милиционер направил туда луч фонарика.
— Что-то раскапывали? — спросил он, осветив лопату с прилипшими к ней ошметьями снега.
— Застрял по дороге, — сказал я, решив не вдаваться в подробности.
— А здесь что? — спросил мент, осветив фонариком небольшой тюк в углу багажника.
— Здесь… — И тут мне стало так жарко, словно из русской зимы я вмиг переместился в бразильское лето. Ну какой же я дебил! Ведь у меня было столько дней, чтобы избавиться от этого проклятого свертка!
— Доставайте. — Офицер сделал движение, и мне показалось, для того, чтобы проще было выхватить пистолет.
— Это не наркотики, — сказал я. — Тряпки старые.
— Доставайте, — повторил инспектор.
Делать нечего. Я выволок клеенку, в которую были завернуты окровавленные простыни.
