— Да. Вижу… — Она огляделась. — У нас нет Библии. — Она встала и еще раз посмотрела по сторонам, потом направилась в угол, где на колышке висело почти новое седло.
— Тебе известно, что это за седло? — спросила она.
Я кивнул:
— Ручная работа Куонтрелла, с серебряными стременами и заклепками. Ты получила его в Пендлтоне в сорок седьмом году.
— Верно. То был самый великий день в моей жизни. — Кэрол положила ладонь на седло и посмотрела мне в глаза. — Если я застрелила эту жабу Броделла, пусть это седло расплавится и сгниет, пусть его источат черви. Да поможет мне Бог.
Она повернулась, похлопала по задней луке седла и вновь посмотрела на меня.
— Этого достаточно?
— Лучшего доказательства и желать не могу. — Я встал. — Ну что ж, ты вне игры, тебя мы вычеркиваем, но такая уж у меня работа, извини. Скажи Харви, что я не хуже, чем он меня считает. — Я указал пальцем: — Табак для Мела, а мухобойка — для Пита. Дожидаться их возвращения я не стану, надо еще кое-что посмотреть. Ты слышала, что я сказал Алме?
— В основном да.
— В тот день после полудня она была здесь с тобой все время?
— Я же сказала — да.
— А Гила Хейта здесь не было?
— Я же сказала — нет.
Уже около двери я повернулся и спросил:
— По-прежнему клянешься седлом?
— По-прежнему, — ответила она.
III
Я поехал взглянуть на место преступления.
Дорога от Лейм-Хорс к «Ранчо Дж. Р.» и к хижине Лили заканчивается у реки Фиштейл, где справа по ходу находится ранчо Билла Фарнхэма в стиле Дикого Запада. Оно, можно сказать, шикарное по сравнению со многими другими ранчо. Правда, хижине Лили все-таки уступает. Больше шести гостей сразу Фарнхэм не принимает. Сейчас на ранчо было и того меньше — за несколько дней до убийства Броделла парень из Спокана сломал руку и уехал домой — мистер и миссис Эмори и еще одна пара из Денвера. Фарнхэм женат не был, и вся обслуга состояла из кухарки, горничной и двух ковбоев — Берта Мейджи и Сэма Пикока. Для гостей был отведен один дом — обыкновенная бревенчатая коробка с пристройками по бокам, занимавшая примерно с пол-акра. Амбар и загоны для скота находились далеко от реки, за сосновым леском.
Я остановил машину между двумя деревьями и вылез из нее. Никого не было видно. Ни за домом, ни со стороны реки. Но, когда я направился к сетчатой двери и произнес нараспев: «Дома есть кто-нибудь?» — чей-то голос разрешил мне войти, и я вошел. Комната была вполовину меньше гостиной Лили, и посреди нее, положив голову на кипу диванных подушек, на ковре возлежала рыжеволосая женщина. При моем приближении она отложила журнал и, подавив зевок, произнесла:
— Я узнала ваш голос.
Я остановился в четырех шагах от нее и извинился, что разбудил ее. Она ответила, что спит только по ночам, и добавила:
— Пожалуйста, не обращайте на меня внимания — я настолько ленива, что даже лень одернуть юбку. Ненавижу брюки. — Она снова зевнула. — Если вы пришли не ко мне, вам не повезло: на заре все отправились на лося — перешли вброд реку и поднялись в горы, и трудно сказать, когда вернутся. А вы все еще пытаетесь вызволить из тюрьмы вашего друга?
— Надо же чем-то себя занять. Позвольте поправить вам юбку?
— Не стоит. Если вы пришли ко мне — правда, я не понимаю, с какой целью… — то я вся перед вами.
Я улыбнулся, чтобы показать, что оценил ее юмор.
— Собственно говоря, миссис Эмори, я пришел вовсе не для того, чтобы повидать какое-то конкретное лицо. Я лишь хотел сказать Биллу, что оставлю здесь машину и пойду взглянуть на Блю-Граус-Ридж. Если он вернется раньше меня, скажите ему об этом, ладно?
— Разумеется. Только раньше вас он не вернется. — Она убрала со лба прядь волос. — Это там все и произошло?
Я кивнул и повернулся, чтобы уйти, но вынужден был снова обернуться на ее голос.
— Вы, наверное, знаете, что я здесь единственная, кто вам сочувствует. Остальные считают, что это… забыла фамилию…
— Грив. Харви Грив.
— Все они считают, что это сделал он. Я же с первого взгляда распознаю умного человека. Я уверена, вы знаете, как себя вести. Желаю удачи.
Я поблагодарил ее и вышел.
Я хорошо знал Блю-Граус-Ридж — лучшего места для сбора черники в здешних местах не сыскать, и мы с Лили частенько наведывались туда — иногда собирали ягоды, а иногда охотились на голубых куропаток, которые питались исключительно черникой, и к шестинедельному возрасту становились упитанными, а блюда, приготовленные из них, могли сравниться разве что с лучшими блюдами Фрица. Разумеется, охота на них запрещена, поэтому мы действовали осторожно. За два дня до убийства Броделла мы вместе с Дианой Кэдэни и Уэйдом Уорти взобрались на этот хребет за ягодами, а вовсе не за голубыми куропатками.
