Вавила смотрел на дело своих рук как заколдованный. Губы его кривились в злой ухмылке.
— Подай-ка пистоль, Федор. Чай, не все разрядил.
Огонь широкой лентой раскатился по краю оврага, где недавно стояли и лежали разбойники. А им было уже не до погони. Они бегали в дыму, ловя коней, некоторые уходили в степь рысью.
Федька протянул Вавиле пистоль.
— Держи.
Вавила, не оборачиваясь, взял его, расставил ноги и, ухватив оружие обеими руками, повел ствол за бегущим вдоль огня разбойником.
Тот остановился над одним из убитых и принялся шарить у пояса… Вот он выпрямился, держа в руках кошель. Вавила выстрелил. Тать обернулся, выронил кошель, шагнул к краю обрыва и упал головой в огонь.
Вавила зло сплюнул, смахнул со лба пот и срамно выругался. Хрипло дохнув, сказал:
— Ей-богу, волки!.. Хуже волков. Их только огнем и выжигать! — И опять сплюнул.
Демка и Ярема уже были в седлах.
— Федор! — позвал Демка. — Давай ко мне!
Федька глянул на статного вороного мерина — этот двоих вынесет! — и прыгнул на круп коня позади Демки. Конь чуть присел на задние ноги, но выдержал.
Вавила забрался на своего коня.
На той стороне огонь добрался до лысого бугра и, охватив его с боков, полз дальше.
Ярема подъехал к краю обрыва: тут огонь подбирался к брошенной телеге. Озабоченно рек:
— Кабы сюда не перекинулось. Вон тут кругом трава да еще и кусты, все сухое.
Вавила плюнул на палец, поднял его над головой и ответил:
— От нас тянет-то. И вроде бы как прохладой веет. Поди, к вечеру или после полудня дождик будет.
Из оврага вставала широкая волнистая стена дыма.
Едва заметный ветерок качнул ее и обдал лица мужиков упругим жаром…
— Гойда! — крикнул Вавила.
Кони рысью пошли к дороге.
Возы стояли в версте от оврага, за придорожными кустами. Представляя себе самое плохое, Аким не знал, что и делать, когда Трофим прискочил на возу и указал рукой назад.
— Гляньте-ко, дым!
Дашка оправила платок, прищурилась.
— Откуда там дыму-то быть?.. — И увидела: — Господи, будто деревню запалили!
Аким согнал хмурь с лица и впервые, как отъехали от оврага, улыбнулся.
— Хорошо мужики сделали. Верно!
— Дак ведь, поди, траву зажгли? — Трофим округлил глаза и перекрестился. — При такой суши вся степь выгорит.
— Ништо, ветру большого нету, — успокоил Аким. — Огню широко не разойтись. К вечеру падет роса и пожару конец. А может, и дождь прибежит. Вона как облака-то затяжелели.
Дед подхватил приятные для него слова:
— И правда, что-то холодком потянуло… — Встал на телеге — Уж не наши ли едут? Трое!.. Как трое? Ай, Демка-то с Федором на одном коне сидят. Все живы, слава богу! — Дед радовался так, словно ждал сыновей с тяжкой битвы, и, завидев их, захлебнулся словами, умолк, только губы что-то шептали…
Аким замахнулся спросить, да Вавила опередил его:
— Что с Гордеем-то?
— Легше ему, легше! — затараторил дед. — И всего-то чуть бок задело, а кости целы. Дарья ему подорожничка призязала, к вечеру боль-то и утихомирится…
— Оно и хорошо, — пробурчал Вавила. И к Акиму: — Куда теперь?
Аким отвечал не очень уверенно:
— Тут недалеко сельцо должно быть. К нему бы и править…
— А говоришь так, будто сомневаешься.
— Как же не сомневаться? Мне туда дорога ведома. Дак и лихие, верно, туда же явятся… У них теперь зла на нас… Ведь не отвяжутся.
— И я так мыслю. — Вавила оглянулся назад.
— А ежели догонят… — начал было Аким.
— Встретим как положено! Зелье и пули еще есть.
Аким снова посомневался:
— А ежели не хватит?
— Саблями до смерти будем биться! — Вавила резко запрыгнул в седло.
Всем стало ясно, что говорить больше не о чем.
Ярема с Демкой сели на коней. Дашка устроилась рядом с Гордеем, туда же забрался и Аким. Федька и Трофим оказались на телеге, где было колесо с пушками.
Обоз из двух телег и трех всадников покатил навстречу неведомой, вполне возможной опасности…
И катили без остановок до самого вечера. Лишь раз придержали лошадей, когда Дашка углядела невысохшие листья подорожника. Она соскочила на ходу, набрала полные горсти и уже на возу обмыла их водой и сменила повязку на ране Гордея. А тот на боль и не жаловался, лежал тихо и смотрел в небо. Вроде вздремнул немного и лишь однажды поморщился, когда переезжали неглубокую ямину и телегу слегка тряхнуло.
