Вцепившись геккорингами и крючьями ступоходов в лед, «Казаранг» стоял перед стеной тумана. Бок исполинского диска начинался на высоте более трех километров и падал бугристо-складчатым обрывом. Андрей, оцепенев в ложементе, водил глазами, обозревая доступную взгляду часть немыслимо колоссальной горы тумана. До него не сразу дошло, почему это облакоподобное Нечто кажется монолитным, неестественно плотным. Вдруг понял — естественные облака и туманы клубятся. Клубятся, ползут, расширяются, тают, они изменчивы и подвижны. Гора туманов — олицетворение статики.
Шлемофон периодически напоминал о себе эхокашлями. Андрей снизил громкость звука и решил прощупать туманный массив лучами локаторов. Экраны пусты, отраженного сигнала не было — как будто гора действительно целиком состояла из одного тумана. И не было ни малейшего намека на то, что лучи доставили ей хоть какое-нибудь беспокойство, даже параметры эхокашлей не изменились. «Кашлять она хотела на меня и мои локаторы», — подумал Андрей и включил шагающий механизм «Казаранга».
По причине очень малого тяготения на Япете катер мог продвигаться вперед пешим ходом только в режиме малого шага (на жаргоне десантников «скорость осла»). Плавно покачиваясь, точно это происходило в воде, машина мерно перебирал ступоходами, вонзая в податливый ледорит крючья фиксаторов И как ни мала была «скорость осла», машина достигла подножия оползневого склона быстрее, чем Андрею того хотелось. Он чувствовал, что психологически еще не созрел для «контактной разведки гурм-феномена», и осадил своего конька-горбунка на краю кратерной ямы, за которой уже начинались владения «мраморных» облаков. Инстинкт подсказывал: обстановка сложная, торопиться не надо. А что надо? Ведь не стоять же на месте!.. На это инстинкт ответить не мог.
Подстраховывая взлетную стабилизацию «Казаранга» реверс-моторами, он дал импульс вертикальной тяги и, уклонившись от карниза (огромного вблизи, как фланговое крыло грозовой тучи), поднял машину над верхней кромкой Пятна. Взглянул на безмерно широкую «крышу» диска, присвистнул. «Крыша», которая с орбиты выглядела плоской, слегка бугристой равниной, явно обнаруживала теперь склонность к вспучиванию. Похоже, это необозримое скопище белесого тумана трансформировало свою геометрию от формы диска к форме выпуклой линзы.
Осторожничая, Андрей прошел высоко над Пятном. Сначала по хорде. Затем резко снизился и повернул к центральной группе холмов, которые были заметно выше периферийных и занимали на макушке мениска линзы сравнительно небольшую площадь — этак порядка дюжины квадратных километров. «Разведка это или нет?! — подумал он, отгоняя воспоминание о советах Аганна и Марта Фролова не приближаться к центру Пятна, и лишь теперь мимоходом отметил, что эхокашли умолкли. — Советчики!. Ни тот, ни другой никогда не имели дела с Пятном. А доведись самому Фролову быть сейчас в этой кабине? Наверняка сиганул бы в туман очертя голову. Есть в нем что-то такое… присущее сильным натурам»
«Казаранг» завис над крайним холмом центральной группы. Ничего не случилось. Чуть в стороне Андрей приметил темно-серую полосу шириной в метр. Она отчетливо выделялась на однообразно-белёсом фоне туманной массы и была слишком длинной, чтобы не обратить на себя внимание. Он присмотрелся. Поразително напоминает след эленарт на мягком снегу. Глубокая такая борозда, взрыхленная траками гусеницы движителя. Занятная иллюзия… Он подогнал катер поближе и вновь присвистнул от удивления: «гусеничный след» оказался плохо затянутой щелью разлома в туманообразном теле Пятна.
— Беру след, — сказал Андрей, разворачивая машину. — Полоса разлома ведет меня меридиональным направлением.
Это было не совсем точно. Вернее, совсем не точно. Борозда, извиваясь как тропинка в лесу, пересекая тени холмов и постепенно отклоняясь к северо-западу, вела по дуге, огибающей центральный участок. Потом она отклонилась к западу, а дальше к юго-западу… Похоже, вела по кругу. Андрей прикинул: разлом, охватывая всю аномально всхолмленную макушку мениска линзы, по-видимому, оконтуривал глубинный очаг силовой деятельности горы тумана.
