— В котором часу ушел?
— В двадцать два тридцать. Передача «Шире круг» кончилась в это время. Бабка спать укладывалась и слышала, как дверь бухнула… И ушел, заметь, в светлом плаще, другого у него нет.
Неужели подтверждается моя стройная теория насчет ранее судимого? Я просматриваю карточку Дьякова. Год назад вернулся из заключения. Отбывал срок за квартирную кражу, за ношение холодного оружия… Листаю блокнот: «Сдал в мил. гр-на с хол. ор.» Что, если оправдается и моя догадка о мести?
Снимаю трубку, набираю номер нашего информационного центра.
— Привет, Гунар, узнаешь? Послушай, мне надо срочно выяснить обстоятельства задержания Валерия Дьякова. Да, в колонии усиленного режима… Год рождения — пятьдесят второй…
Жду с нетерпением!..
Рябчун смотрит на меня с добродушной усмешечкой.
— Что, Дим Димыч, сомнения одолели?
— Да как вам сказать, Андрей Петрович? Уж очень кругленько все получается.
— Я ведь не все еще рассказал. Похаживала к Валету одна деваха. Волосы густые, черные и по плечам раскиданы. Волосы — смерть мужчинам! Это Ольга Павловна так расписывает. «Мне бы, — говорит, — такие во младости, уж я бы собой распорядилась…»
— По приметам похожа на ту, с которой ссорился преступник.
— Именно! — вскакивает Рябчун. — Именно так!
— Имя, где живет?
— Вот этого Сенькина не знает. Один раз деваха записку Валерке оставила, подписалась «Черныш»… Между прочим, каждый раз уходила от Дьякова с какими-то пакетами…
— Когда она была в последний раз?
— Давненько, что-то у них вкось пошло. Сейчас к нему другая повадилась — рыженькая…
Звонок. В трубке голос Гунара.
— Дим Димыч, слушай, что мне выдал компьютер. Интересующий тебя Валерий Дьяков по кличке Валет был доставлен в дежурную часть таксистом Михаилом Носковым.
Следователь Сушко оказалась молодой девушкой, правда, чуть постарше и гораздо серьезней, чем я себе представлял. С первых же минут я не без горечи понял, что на роль опекуна робкого, неоперившегося существа мне рассчитывать не приходится — у Галины Васильевны двухлетний стаж работы в должности следователя.
— Итак, Дмитрий Дмитриевич (я даже оглянулся — настолько отвык от полного величания), подозреваемый установлен. — Голос ее звучал подчеркнуто официально, и это странным образом контрастировало с улыбчивым взглядом больших зеленовато-карих глаз, опушенных густыми черными ресницами. — Меня, как вы понимаете, интересуют потенциальные свидетели. Какие у вас основания считать, что Валерий Дьяков знаком с той девушкой?
— Во-первых, — начал я уверенно, — потерпевший утверждает, что они ссорились, а ссориться могут только люди знакомые. Вообще слово «ссора» вызывает у меня ассоциацию с чем-то интимно-семейным…
— Любопытно, — усмехнулась она краешком затейливо изогнутых губ. — А как вы назовете столкновение в трамвае, в магазине, на улице между совершенно незнакомыми людьми?
— Стычка, схватка, потасовка…
Галина Васильевна рассмеялась звонко и белозубо.
— Ваши лингвистические изыскания, Дмитрий Дмитриевич, не лишены интереса, но давайте оставим их до более спокойных времен. Картина преступления рисуется мне совсем иначе. Парень в светлом плаще пристал на улице к незнакомой девушке, она стала отбиваться. Таксист Михаил Носков бросился на защиту девушки, дав ей тем самым возможность скрыться. И вот тогда-то преступник, взбешенный тем, что жертва ускользнула, кинулся с ножом на таксиста. Из этого следует, что…
— Все очень логично, Галина Васильевна, — нетерпеливо перебил я, — но вы забыли важную деталь, девушка называла преступника по имени.
Тонкие брови Сушко сомкнулись почти в прямую линию.
— Вот как? Об этом вы мне не докладывали.
— Имя преступника выпало из памяти таксиста. Надо проверить, может быть, вспомнил. — Я подвинул к себе телефон, набрал номер реанимационного отделения. — Здравствуйте, доктор Сеглинь, Агеев беспокоит, из угрозыска. Как состояние Носкова?.. Без изменений? Понятно… Что, что? Вы мне звонили?
Минуты две я слушал Сеглиня не прерывая, потом положил трубку, сказал будничным голосом:
— Потерпевший вспомнил имя преступника. Девчонка кричала: «Не надо, Валера!..»
