Плотников написал в блокноте несколько цифр, вырвал листок и протянул водителю. Подождав, потребовал:
— Повторите наизусть.
Когда солдат повторил, Плотников добавил:
— Листок не выбрасывайте. Оберните им взрывпакет, чтобы в случае чего… Фонарик взять разрешаю, но свет зажигать в самом крайнем случае, если уж забудете. Постарайтесь не забыть.
— Не забуду, товарищ старший лейтенант, у меня…
Оганесов умолк, не договорив, и Плотников тоже обратился в слух. И слабый шелест камыша, и всплеск воды, непохожий на плеск ночных рыб вызвали в душе острую радость, смешанную с тревогой. Да, была и тревога, но радость все же сильнее. Шел кто-то, кто знал о машине, — это Плотников почувствовал сразу. В своем тылу крадучись не ходят, значит, Дегтярев с Чеховым. «Живы!» Плотников поймал себя именно на этой мысли — «живы!» — хотя на учениях люди гибнут лишь условно.
До чего же наивны люди, утверждающие, будто на войне все будет не так, что там-де и начнется главная боевая подготовка. Ведь если следовать их логике, можно вообще отменить всякие учения. Но разве история тысячу раз не доказывала, как легко и быстро расправляется противник с армией, не обученной до войны, не получившей достаточного представления о ней на таких вот учениях и маневрах. А чтобы представления эти не оказались ложными, чтобы учение дохнуло на солдат жестокой, знобящей реальностью войны, зависит только от командиров. И в высоких штабах, и в каждом экипаже. Эту старую истину, как внезапное откровение, заново прочувствовал в ту минуту Алексей Плотников.
Дав знак Оганесову быть настороже, взял автомат, осторожно приоткрыл люк. От камышей по грудь в воде медленно шел человек. Он уверенно положил руки на замаскированный борт машины, вполз на него, приподнялся. Чехов… Слышно было, как вода стекает с его герметичного костюма.
— В машину, — прошептал Плотников. — Здесь разденетесь.
Тяжело дыша, солдат пролез в люк, почти упал на сиденье, привалясь к броне.
— Где сержант?
— Там… Взяли, наверное…
— Как?..
— Шли обратно. Нас кто-то окликнул, пароль требовал. Я побежал…
— Командира оставил, сам побежал? — вскинулся Оганесов. — Боялся, что бока могут намять?
— Ниче я не боялся, — обиженно задышал молодой солдат. — Я отвлечь хотел, думал, за мной погонятся…
— Что они дураки — за зайцами бегать! «Думал»! Когда бежал, не думал, потом думать стал. Поздно думаешь.
— Спокойно, Оганесов, — остановил Плотников. — Не надо раздеваться, Чехов, вам предстоит обратная дорога…
Возможно, молодой солдат действительно растерялся, услышав в темноте требование пароля, и не нашел ничего лучше, как броситься без команды наутек, да еще прямо к машине. Ведь это ж просто счастьем будет, если за ним не проследили. И однако же Плотников сейчас должен довериться ему снова. Именно Чехов пойдет теперь на связь с «Тучей» — водителя посылать можно лишь в крайних обстоятельствах. И чем большее доверие почувствует к себе Чехов, тем лучше он справится с задачей.
Ну а если за Чеховым все-таки проследили и вот-вот накроют экипаж? Ну что же, на учении и горький урок дорог. Дольше запомнится. Разбор еще будет, а сейчас надо действовать — учиться воевать, пока ошибки твои остаются зарубками в памяти, а не на теле.
— Докладывайте, Чехов, что вы там обнаружили с сержантом?
Чехов рассказывал сбивчиво, все еще волнуясь, приходилось переспрашивать, уточнять, проверять наводящими вопросами, но в конце концов Плотников понял: радиосводку надо дополнить. Артиллерийский дивизион на позициях, неизвестный штаб, узел связи, колонна машин с боеприпасами и горючим довольно серьезные объекты. Сведения о них держать при себе было бы преступлением. Взяв у Оганесова взрывпакет, обернутый бумажкой с донесением, Плотников приписал несколько малозначащих на первый взгляд слов и цифр. Потом протянул Чехову.
— Прочтите, все ли вам понятно? Пойдете на связь.
— Но ведь я должен… — обиженно отозвался Оганесов.
— Теперь уж не должен, — сухо прервал офицер и добавил, мягче: — Вы нужнее здесь. У нас главная работа впереди. Лучше налейте-ка Чехову чаю, пока я его инструктирую…
