Искатель, 1977 № 05 - страница 2
— Ба, ба! Неужели?
В камеру вошел уборщик-заключенный. При виде того, что творилось на полу, у него началась рвота.
— Вон! — заорал Чухновский. — Полсотни плетей! — И что было силы ударил уборщика сапогом в живот. Тот, гремя ведром, отлетел в угол и там, сжавшись в жалкий комок, тихо икал.
Чухновский и врач вышли в коридор.
— Странная вещь… — заметил доктор. — Вид истязания очень сильно действует на нервы истязающего. Вы не собираетесь отметить этот парадокс? Я рассуждаю теоретически.
У начальника контрразведки дернулась щека. Он нехорошо усмехнулся.
— Надеюсь, доктор, вы не хотите проверить свою теорию экспериментом…
— Вы очень находчивы, господин подполковник, — сухо отозвался доктор. Он глубоко верил в свои достаточно высокие связи в окружении верховного правителя и не пожелал спустить Чухновскому глупую остроту. Они холодно раскланялись.
Подполковнику явно не везло. Пройдя в кабинет и совершив ритуал с мартелем, Чухновский едва сделал первый большой глоток из стакана, чуть не поперхнулся, настолько неожиданно влетел адъютант. Чухновский подал ему рукой знак остаться и допил коньяк без всякого смака. Адъютант услужливо поднял серебряный поднос, на котором в вазочке бледно желтел лимон. Не поднося к глазам платка, чтоб промокнуть навернувшиеся слезы, а только передернув по-плебейски плечами, подполковник быстро, тоже без вкуса, прожевал лимон.
— Что там?
— Агент семь-бис, — доложил адъютант. — Просит срочного свидания с вами.
— С ума сошел, подлец! — Чухновский стукнул костяшками пальцев по столу. — Ну… Проси…
Адъютанту редко доводилось видеть свое начальство столь разъяренным.
В кабинет четким шагом вошел коренастый, простоватого вида бородач в пиджаке и косоворотке, брюки пузырились на коленях и нависали над голенищами смазных сапог. Вошедший по-офицерски щелкнул каблуками, но не успел произнести ни слова.
— Штабс-капитан! Вы ищете легкой смерти! При выходе от сюда ваши «товарищи» прикончат вас как клопа, как блоху! Молчать! Вы сделали все, чтоб похерить возложенное на вас задание! Я могу расценить это как предательство! Молчать! Вам незачем выходить отсюда! Вы сами себя завалили! Понятно? Молчать!.. Я передам вас военно-полевому суду. Никакое ваше сообщение не извинит и не оправдает вас!
Простоватого вида бородач, выглядевший ремесленником, и не пытался прерывать речь своего разошедшегося начальства. Он замер, и лишь глаза его следили за сутулой фигурой подполковника.
Чухновский, заложив руки за спину, мерно шагал от стены к стене поперек кабинета. Закончив разгон, начальник контрразведки прошелся вдоль своего стола еще раза два, рявкнул:
— Отвечать!
— Десять дней тому в Москву, в большевистское ЦК выехала некто Федосова…
— Гран мерси… — с «галантной» издевкой прошипел Чухновский. — Гран мерси, штабс-капитан. Ах, какое срочное донесение! При такой скорости сообщение о собственной смерти можно получить после похорон…
— Она арестована при переправе через Иртыш.
— Ну… — хмурясь и прищуривая глаза, сказал Чухновский. — И куда же ее везут?
— Направляется, как обычно, в иркутскую тюрьму. По месту жительства.
— Н-ну… — окончательно теряя терпение, бросил подполковник.
— Никаких компрометирующих документов при ней не обнаружено. Мне удалось узнать — она съела письмо.
Чухновский, не выдержав, плюхнулся в кресло.
— И… вы… предполагаете… что эти сведения стоят повышения в чине?
— Сегодня вечерним поездом отправляется в Москву новый связной ЦК. Говорят, он был уже там. Беспрепятственно вернулся. Привез директивы, деньги на покупку оружия.
— С этого следовало начать, штабс-капитан! Кто этот человек?
— Не знаю… Пока неизвестно, господин подполковник.
— Надо все узнавать вовремя, штабс-капитан, а не тогда, когда арестованную уже доставляют в Иркутск. По месту жительства.
— Я опасался, что вы можете отпустить Федосову за недостатком улик, господин подполковник, — потупившись, съехидничал Зарубин.
— Кличка? Кличку-то курьера, который едет сегодня, вы знаете, надеюсь?..
— Про него чаще говорили «он». И только раза два-три назвали Гамбетта.
— Именно его называли Гамбеттой?.. Странно — у этакой шушеры и такие аристократические замашки. Странно…
