- Сама! Сама пошла! - снова крикнул Сергунька, прижавшись к кителю Семена Васильевича. Он уже не сдерживал слез, и плечи его мелко дрожали.
- Подожди, подожди… - Не доводилось еще инспектору слышать, чтоб кто-то в округе решился играть в такую орлянку- «жизнь - смерть», потому никак не мог он взять в толк Сергунькины слова.
- Сказала: «Пройду и уеду».
- Когда это было?
- Сейчас, я с реки.
- Знает же она - никто никогда не проходил Змеиного!
- Знает! И пошла!
Подняв с пола Сергуньку, инспектор сел на стул, посадив мальца на колени.
- Черт знает что… На чем она пошла? - спросил Семен, будто именно это и было самым важным, хотя понимал - не в том суть. Пока он просто не понимал, как ему нужно действовать.
- На нашей оморочке пошла. Ну, на пироге!
- Доигрались… - пробормотал Шухов.
- Она меня к вам послала сказать, - маясь душой, воскликнул Сергунька. - «Сил моих нет больше, - сказала. - Пройду и уеду». Вот.
- Рехнулась? - спросил сам себя инспектор. Он не оттягивал времени для решения. Сам он уже ничего не успевал сделать. - Почему ты не домой, не к отцу побежал? Он на моторке, поди, давно бы догнал ее.
- Не пойдет отец… - Сергунька потупился.
- Ерунда какая! - придерживая Сергуньку одной рукой, инспектор взял телефонную трубку. - Чего ты выдумал?
- Не пойдет отец. Он вчера сказал ей: «Тонуть будешь - руки не протяну!»
- Чепуха! Чепуха! - кричал Семен в трубку. - Не вам! С кордоном! С кордоном соедините!
- Никакая не чепуха! Он сказал: «Тонуть будешь - руки не протяну!»
Но инспектор уже не слушал Сергуньку:
- Федор? Федор! Пичугина на порог пошла! Нет! Сама! Догони! Останови ее! Потом! Потом! Догони, она на оморочке! Потом объясню! С полчаса как ушла! Хорошо… - И бросил трубку.
Перестав плакать, Сергунька во все глаза смотрел на инспектора.
- Пошел?
- Конечно, пойдет. Мало ли что отец сгоряча скажет…
- Догонит?
- Пожалуй. - задумчиво сказал Шухов, а про себя договорил: «Пожалуй, поздно…»
- Батька догонит, - успокоенно, прерывисто вздохнув, проговорил Сергунька. - Коль пошел - спасет. Он такой.
«Поздно…» - повторил про себя Шухов. Его подмывало кинуться к реке, вскочить в какую-нибудь лодку, дать мотору полные обороты и помчаться к порогу, догнать и удержать Пичугину от сумасбродного и бессмысленного поступка.
- Где она тебя высадила? - поднявшись со стула, Шухов поднес легковатого для своих восьми лет парнишку к карте, висевшей на стене. Поселок Горный мелким кружком обозначался на узкой перемычке у большой петли, которую делала река, обходя солидный скальный массив. Синяя ленточка на карте уходила от поселка круто вверх и в сторону, чтобы только через пятьдесят километров вновь вернуться к его окраине. - Так где она тебя высадила?
- Вот, - мальчишка ткнул пальцем в карту, показав на окраину поселка. - Она перевезла меня с той стороны и высадила…
«Выходит, Лариса не хотела, чтоб Сергунька домой побежал,- отметил про себя Шухов. - Хотя догадался бы Сергунька взять от причала любую лодку. Бывало. И назад пригонял.
Все зависит, насколько Федор разобрался в сложности положения, - подумал инспектор. - Точнее, смог ли я убедить его в этом по телефону… Обычно он понимал меня с полуслова. А сегодня?»
- Знаешь, Сергунька, я уверен, что Лариса догадается выбраться на берег раньше, чем ее поволочет на порог.
- Она не шутила!
- Когда говорила с тобой - не шутила. А ты подумал, что значит пойти на порог?
- Распотрошит он Ларису…
- Никто через Змеиный не проходил!
Сергунька опустил глаза:
- Никто не проходил…
Семен Васильевич представил себе, как на первом же перекате легкую берестянку разнесет вдребезги, а человек… Если искать, то только то, что от него останется. И идти на поиски нужно сейчас от правого края поселка. Тихо-тихо идти вверх по реке к порогу, чтоб не прозевать ненароком тело. Если, конечно, его не поволочет по дну… Тогда останки выбросит где-нибудь километрах в ста от поселка на галечную косу. Может быть, найдут их, к счастью, чтоб предать, как положено, земле.
«А нет, так нет…» - подумал Шухов и будто увидел, как, придя в себя после дурманного настроения, Лариса может попытаться направить лодчонку к берегу, а засасывающая струя неодолимого скорого потока, предпорожной быстрины, помимо желания, воли и сил ее, повлечет берестянку в пасть Змеиного.
