Иржи умолкает. Поворачивается к Кристин.
— Я должен вам сказать, — говорит он, — я рядовой хроникер. И никогда не снимал художественных фильмов. Ни с Евой Пристли, ни без нее…
— Я это знала…
В глазах Иржи изумление.
— Ева Пристли — это я…
Пауза.
— О, черт!.. — наконец произносит оператор. — Теперь я понимаю, почему мне все время казалось, что я вас где-то видел!..
Кристин мягко берет его за руку.
— Не огорчайтесь… Все мы стараемся казаться лучше, чем есть… Мои героини всегда красивы, добродетельны и удивительно молоды…
Впереди дети заканчивают обед.
Расправившись с компотом, мальчик берется за яблоко. От неловкого движения яблоко падает с подноса.
Мальчик сползает с кресла…
— …Мне пришлось отучить сына звать меня мамой… — продолжает Кристин. — Сегодня он впервые забыл об этом…
Приподнявшись, она заглядывает в предыдущий ряд. Кресло мальчика пусто.
— Фреди!!! — в голосе Кристин панический страх. Из-под кресла появляется белокурая голова мальчика.
В руках у него яблоко.
— Что, Кристин?
— Не смей! — Забыв об Иржи, Кристин страстно обнимает сына. — Называй меня мама! Я мама, мама!
— Хорошо, Кристин… — Мальчик вырывается из объятий.
— Мама!
— Хорошо… — Он никак не понимает, почему столько шума из-за пустяков.
Усаживается. Девочка бесцеремонно забирает у него яблоко.
— Отдай! — возмущается мальчишка. — У тебя есть свое!
— Пойди вымой, — строго говорит девочка. — Мама говорит, нельзя есть немытые фрукты…
Из буфета в кабину возвращается Генри.
Возле второго салона его задерживает взволнованный экс-диктатор. Воровато оглянувшись по сторонам и убедившись, что их никто не слышит, он подымает толстый волосатый палец.
— Один! Только один!
— Что один? — недоумевает Генри.
— Парашют! Один парашют. Мне!
Генри пожимает плечами, хочет пройти, но диктатор не пропускает.
— Вот чек… — Он переходит на шепот. — Здесь все, что у меня осталось… Клянусь честью! Его учтут в любом банке…
Генри повертел чек, посмотрел на свет. Диктатор с надеждой следит за ним.
— Один! Только один!..
Генри, вздохнув, возвращает чек.
— К сожалению, в этой лавке нет ни одного…
Диктатор молитвенно складывает руки. Кажется, сейчас он бросится на колени.
— Я охотно бы принял этот чек. Но… — Генри засовывает чек в петлицу пиджака диктатора. — У меня нет наследников, а я не уверен, что обстоятельства позволят мне завтра лично явиться в банк…
КАБИНА
Врач прослушивает сердце пилота. Сестра готовит шприц к очередной инъекции.
Дверь отворяется. Входят мальчик и девочка. Они осторожно несут стаканы с компотом.
Дети с любопытством оглядываются вокруг. Девочка подходит к койке, на которой лежит стюардесса.
— Она спит?
— Да… — мягко говорит врач.
— Одетая? Мама говорит, что это очень вредно…
— Она очень устала и не успела раздеться…
САЛОН
За окном все ниже и ниже опускается к горизонту солнце. Его тревожные отсветы ложатся на стены салона.
Миссионер прильнул к окну.
— «Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит оно к месту своему, где оно восходит… И возвращается солнце, и возвращается ветер, и возвращается все на круги свои…» — Голос миссионера звучит как заклинание.
— А вам не кажется, святой отец, — спрашивает агент, — что Экклезиаст сегодня устарел?
— Слово господне нетленно и неизменно!
— А люди?
Миссионер молчит.
— А люди? — настойчиво спрашивает агент. — Люди?
Он с силой поворачивает священника к себе.
— Люди?!.
Смеркается. В самолете тишина. Слышно, как мерно гудят моторы. Пассажиры изредка перебрасываются тихими репликами…
И только дети Ееселы и подвижны. В самолете раскрыты все двери. Кабина, салоны, буфет слились в один длинный коридор. В проходе Фреди и девочка играют в древнюю, как человечество, игру. «Осаливая» друг друга, они с шумом бегают взад и вперед.
На них смотрят пассажиры. И у каждого родятся свои мысли и чувства.
ПЕРВЫЙ САЛОН
Тесно прижавшись друг к другу, сидят молодожены. Тихо, чуть слышно звучат их голоса.
Она: У нас будут дети…
Он: Сын…
Она: Нет, лучше дочь…
Он: Хорошо, пусть дочь…
Она: Нет, нет! Пусть будет так, как хочешь ты!.. Он будет носить твое имя…
Он: Через шесть лет он первый раз пойдет в школу…
ВТОРОЙ САЛОН
Здесь слышатся сдерживаемые рыдания. Плечи пожилой американки вздрагивают. Ее муж осунулся. Даже кажется, стал меньше ростом.
