Исход - страница 62

– Ладно. Конец связи.

Я выключаю рацию, убираю гарнитуру в тайник. И вовремя. В двери уже стучат:

– Ваша светлость, ванна готова, машина тоже разгружена. Ребята спрашивают, куда складывать привезённое?

Открываю двери кабинета, передо мной Горн, за ним маячат оба парня.

– Передохните, пока я принимаю ванну. Потом распоряжусь.

Один из слуг и мажордом послушно наклоняют головы, а третий, крепкий парнишка двадцати двух лет, вдруг валится на колени:

– Ваша светлость, прошу о милости!

– Что такое?! Встань. И говори по делу.

Он поднимается и начинает тараторить:

– Ваша светлость, невеста у меня. Дозвольте её к нам привести! Раньше она горничной у баронессы работала, так та померла, а грабители Золку напужали до смерти. Дозвольте, ваша светлость! Она вас сильно не объест и по дому поможет! Прибраться али постирать, полы помыть…

Морщусь. Начинается… Впрочем, ладно. Откажи я ему – останется недоволен или уйдёт. Куда хуже, если затаит злобу и предаст…

Парень бледен, словно смерть. Ощущение, будто на эшафоте.

– Ладно. Веди.

– Спасибо, ваша светлость! Век благодарен буду!

Машу рукой:

– Можешь хоть сейчас за ней сбегать. А я – в ванную. Только там меня не беспокойте…

Любуюсь на гору привезённого с собой имущества и с удивлением думаю, как это всё удалось запихать в машину? Однако много… Ну что ж, будем распихивать. Прикинув, что к чему, отдаю распоряжения слугам. Парнишки стараются изо всех сил, особенно второй, над которым я смилостивился, и вскоре груз аккуратно уложен на положенные места. Подзываю к себе Горна:

– Тебе особое задание, как обычно.

Старик почтительно склоняется в поклоне, готовый ко всему:

– Да, ваша светлость?

– Завтра с утра надо будет походить по рынкам. Посмотреть, где что есть, сколько стоит, народу у нас прибавляется… – Бросаю взгляд на отдувающегося парня. Горн едва заметно улыбается, но так, чтобы меня не зацепить своей вольностью. – Так что… Места у нас пока достаточно. А дальше ничего не известно. Короче, нужно подкупить продуктов. Таких, чтобы могли долго лежать.

Мажордом кивает и, видя, что я закончил, интересуется:

– Что-нибудь ещё, ваша светлость?

– Особо – нет. Но если тебе попадут в руки свежие газеты или воззвания – прихвати с собой. Деньги я сейчас дам…

Уф… Наконец-то всё. Я проваливаюсь в глубокий сон без сновидений. Всё-таки устал. Неожиданно передо мной появляется лицо, точнее, поражённое личико Геры, средней дочери императрицы, когда по экрану планшета забегали Джерри и Том. И её очарованная улыбка. Прелестный ребёнок…

Просыпаюсь поздно. По сравнению с тем, как вставал раньше. Почти в десять часов утра. А завалился где-то в половине одиннадцатого вечера. Нехило я придавил. Привожу себя в порядок, сожалея о том, что вместо привычного спортивного костюма приходится напяливать на себя целую кучу дерьма: брюки, жилетку, манишку, ужасно неудобные и неуклюжие туфли. Что поделать – положение и титул обязывает. А как хорошо было дома… Ловлю себя на мысли, что наша Метрополия для меня уже дом.

Спускаюсь в столовую и встречаю там озабоченную Солу. Завтрак давно готов, а я ещё не выглядывал из спальни. А будить меня… Слуги знают, что это чревато… При моём появлении женщина расцветает улыбкой:

– Ваша светлость, добрый день.

– Увы, Сола, проспал. Нелёгкие мне дни выдались, умаялся.

Она кивает.

– Прикажете подавать, ваша светлость?

– Да, разумеется. Только кофе потом. На балкон.

Женщина убегает, а я устраиваюсь за столом. Ё-о! Свежая газета! Торопливо разворачиваю листы. На первой странице огромный заголовок: «Свобода в опасности! Все на защиту Республики!» Знаем. Проходили. Сейчас бледные юноши с горящим взором и экзальтированные девочки массово бросятся записываться во всякие добровольческие отряды, дружины и прочие… бандформирования. Чтобы щеголять оружием, униформой и строить из себя перед обывателями героев революции. Но как только раздадутся первые выстрелы, исчезнут без следа. Впрочем, может быть и хуже – они превратятся в беспредельщиков, упивающихся своей властью. Грабежи, под громким названием реквизиции на благо общего дела, пытки и издевательства под предлогом борьбы с контрреволюцией, насилие над женщинами… Сколько таких идеалистов становилось законченными подонками? Насмотрелся на своей войне.