Исход - страница 138

– Ты ему понравилась.

– Ой… – На лице появляется улыбка и безмерное облегчение.

Делает шаг назад и натыкается на Вовку. Испуг, а его руки ложатся ей на плечи:

– Да. Понравилась. Батя верно сказал.

В следующую минуту океанка рвётся из его рук, но тщетно. Впрочем, попытка явно демонстративная, потому что Вовка просто улыбается. Видно, что почти никаких усилий она не прикладывает. Просто создаёт видимость. Зато опять краснеет всё больше и больше. Машу рукой:

– Ладно, молодёжь. Пока время есть, сходите, почирикайте там…

Отворачиваюсь. Тишину нарушает шорох травы под ногами. Хочется посмотреть, но чего я там увижу нового? Ну, идут парень и девушка, взявшись за руки. Она скромно опустила голову, он – сила и уверенность. Сами решат. Я, во всяком случае, её как родню принимаю.

В бинокль вижу, как спешат наши переселенцы. До них уже километров десять. Значит, часа полтора до того, как будут здесь. Где кого и что расположить, уже распланировано. И как только они будут здесь, сразу займёмся подготовкой к бою. А пока надо поторопить своих там, в Метрополии…

До побережья – пятьсот километров. С какой скоростью движется «Зубр», мне неизвестно. Так что, когда придёт помощь, даже не могу представить. Будем исходить из худшего. Сутки. Больше мы вряд ли протянем при всём моём желании. А снова удирать – далеко не уйдём. Лошади, как я вижу, на пределе, а времени дать им отдых нет. Да и люди измотаны.

Усмехаюсь про себя. Всё-таки прислать сына было иезуитским решением со стороны наших. Новость разлетелась по каравану мгновенно. А раз я вызвал сюда родственника, тем более такого, значит, уверен, что непосредственной угрозы гибели нет. Либо что будет помощь. А значит, никто не станет бунтовать, отказываться исполнять приказы или паниковать. Ладно. Хватит. Пора дело делать.

Взмыленные кони, роняющие хлопья пены, буквально врываются внутрь пространства, огороженного валами, и к ним сразу бросаются женщины, распрягая и начиная водить по кругу, постепенно замедляя темп. Это правильно, так лошадям дают остыть после длительного бега. Потом их напоят и дадут отдохнуть. Раньше нельзя – запалятся они, и можно сразу списывать животное со счета. А прибывшие мужчины бегут ко мне. Пётр уже рядом:

– Что делать будем?! – Он встревожен, ведь фактически мы будем сейчас умирать.

Только я спокоен, и мой сын, уже успевший сорвать с губ Хьямы поцелуй, паршивец.

– Драться. Нам надо продержаться шесть часов. Помощь уже на подходе…

Новость молниеносно разлетается среди людей, передающих её из уст в уста. Напряжённые лица начинают разглаживаться, и угрюмая обречённость постепенно сходит на нет. Становится легче – исчезает их невыносимое давление на мою психику. Да и Пётр облегчённо вздохнул. Дав с минуту осмыслить сказанное мной, начинаю распоряжаться:

– Сейчас: мужчинам – проверить оружие, начать подготовку позиций, женщинам – кони, ужин. Мальчишкам, кто свободен, – перетаскать патроны и прочее к бойцам, куда укажут. Докторам – готовить место для полевого госпиталя. Скотникам – копать траншеи!

Это о тех мужчинах, что взяты из лагеря, где мы нашли девушек.

Уверенный голос словно вдыхает в людей вторую жизнь. Все сразу принимаются за дело. Привычно, чётко. Пётр подходит ко мне:

– Как я понимаю, ты уже всё спланировал?

– Разумеется. И океанцы умоются сегодня кровью. А когда подойдёт подмога, могу гарантировать, что назад из врагов не вернётся никто.

Я знаю, что говорю. Потому что на мчащемся к нам «Зубре», который уже в трёхстах километрах от нас и давит со скоростью шестьдесят километров в час по ровной степи, две установки АК-630 и опять же два морских варианта «Града», у водников называемые «Огонь». В трюме – один из наших Т-80, сто человек десантников со всем вооружением и огромным боезапасом. Этого хватит, чтобы перемолоть любое количество.

– Так что наша задача, Петя, продержаться. Идём.

Я веду его к джипу, который честно отработал своё, спасая нас. Нет, машину я ни за что не брошу! Но больше ему сегодня делать нечего. Пусть его бронированная шкура послужит сегодня укрытием для моих близких, двое из которых так и не знают, что сейчас дороже их для меня нет никого на свете, если не считать Владимира и Ирины, моих старших детей.