Ладно, Астахов, не Астахов, судить рано, но меры принять следует - это абсолютно ясно!
3
Я вызвал Васютина. Он вошел бодрый. свежий, словно и не было бессонной ночи.
- Товарищ подполковник! Лейтенант Васютин по вашему приказанию явился!
Ему, вчерашнему курсанту, видимо, доставляло удовольствие лишний раз повторить вслух свое первое офицерское звание.
- Товарищ лейтенант, - подчеркнуто официально начал я, протягивая эму листок, - возьмите этот адрес и выясните, чем занимался и где провел вчерашний день, а также вечер и ночь Григорий Серафимович Астахов. С кем встречался, у кого был. Установите за ним наблюдение, но в контакт не вступайте. Себя не расшифровывайте.
- Слушаюсь!
Попросив позвать ко мне старшего лейтенанта Максимова, я отпустил Олега Васютина.
Максимова в отделе недолюбливают. Все поручения и приказания он исполняет исправно, но на его лице всегда выражение полного безразличия. Замкнутый человек. И внешность тоже мало глаз радует: невысокий, лысоватый, лицо в морщинах, под глазами мешочки - маловыразительный облик. А вот руки у Максимова большие, сильные. Рабочие руки...
- Разрешите?
Максимов стоял в дверях и взирал на меня откровенно скучающим взглядом. "А ведь мы с ним почти ровесники!" - вдруг вспомнил я. И неожиданно почувствовал, как помимо воли нарастает раздражение против этого человека.
- Иван Иванович, - я старался говорить как можно дружелюбнее, - у вас, по-моему, сейчас нет срочных дел?
- Любые дела срочные, если они дела, Вениамин Александрович, квакающим своим голосом ответил он.
Вот так мы с ним всегда - подчеркнуто. Я ему - "Иван Иванович", а он мне - "Вениамин Александрович". А если я - "товарищ старший лейтенант", он тут же - "товарищ подполковник"...
- Да вы садитесь, Иван Иванович.
- Благодарю. - Он неторопливо опустился на стул.
- Об одном юноше нужно бы сведения собрать. - Я разглядывал его узловатые руки, тяжело лежавшие на столе. - Зовут его Герардом, Герой. Фамилия - Казаков. Живет по Гвардейской улице, в доме восемь, квартира двенадцать.
- На него что-нибудь есть? - Максимов наклонил голову, открывая мне большую плешь на затылке.
- Нет. Но меня интересует он, его семья и окружение.
- Это все?
- Не все... - Я помедлил, потом заглянул ему в глаза и встретил ответный взгляд - колючий, напряженный. - Вы о ночном происшествии в гостинице "Заря" уже слышали?
- Да. Григорьев рассказывал. В общих чертах.
- Надо побывать в доме номер тридцать, он как раз напротив "Зари", поговорить с жильцами. Может, кто из них что-то слышал ночью, заметил подозрительное...
- Понятно.
- Ну и, наконец, последнее. Вы помните Григория Астахова?
- Как же мне его не помнить? - Максимов усмехнулся - Сам задерживал в шестьдесят пятом ГОДУ.
- Как вы считаете, мог Астахов пойти на убийство?
- Астахов? В шестьдесят пятом он не пошел бы на такое преступление. Это точно. Но за пять лет человек может измениться. Все изменяется...
- Правильно! Это, Иван Иванович, называется диалектикой.
- Астахов ведь недавно вернулся из колонии...
- Знаю. Три месяца назад.
- Совершенно верно. Мы с ним встретились как-то. Случайно. В трамвае. Я его поначалу и не узнал. А он подсел ко мне и спросил; "Помните Гришку Астахова, гражданин начальник? Так вот, был Гришка Астахов и весь вышел. Теперь я Григорий Серафимович Астахов".
- Трезвый он был?
- Трезвый. Точно. После той встречи я поинтересовался у участкового инспектора Краснова, у приятеля моего, как, мол, живет Астахов. Не замечен ли в чем. Да нет, вроде бы все нормально. Трудится. Шофером на грузовике. Краснов сказал, что у Астахова есть девушка. Поваром работает в двадцатой столовой.
- А как ее зовут? Не знаете?
- Полюбопытствовал, - ответил Максимов. - Соней зовут. Фамилия Козырева. Сирота. Участковый Краснов отметил также, что Григорий и эта Соня каждый вечер в ее садике сидят.
- Она недалеко от него живет, от Астахова?
- Через два дома. Сидят, разговаривают. Григорий на гармонии играет. Он хорошо играет.
- Откуда вы знаете?
- Я ж его дома задерживал. Вхожу, а он сидит и играет. Душевно. И инструмент у него хороший был. Потом гармонь эту конфисковали. Жалко...
