– Ты уверен, что они обрадуются? – спросил лорд Хинчли. – По-моему, зря сэр Вальтер Скотт поддержал короля в этом сумасшедшем желании ехать в Шотландию! Если у шотландцев осталась хоть капля здравого смысла, они встретят Его Величество не приветственными криками, а мрачным молчанием, а то и проклятиями.
Герцог не отвечал, и лорд Хинчли продолжил:
– Мой дед служил в армии Камберленда и принимал участие в битве при Куллодене. Он рассказывал, что после победы началась настоящая резня. Английские солдаты не щадили ни стариков, ни женщин, ни детей. На месте любого англичанина я бы трижды подумал, прежде чем ехать к людям, в чьих сердцах, несомненно, еще жива мысль о мести.
– Битва при Куллодене была очень давно, – ответил герцог.
– Могу поспорить, что шотландцы ее не забыли, – парировал лорд Хинчли.
– Да, пожалуй, ты прав.
– Конечно, я прав! – подтвердил лорд Хинчли. – Они же варвары, а у всех варварских народов существует кровная месть и вражда, передающаяся от поколения к поколению.
– Я вижу, ты неплохо разбираешься в варварах, – заметил герцог.
– Когда Его Величество приказал мне отправиться вперед и проверить, все ли в Эдинбурге готово к его прибытию, я не пожалел времени и раскопал в библиотеке кое-какие сведения из истории Шотландии и шотландцев.
Помолчав, лорд Хинчли добавил:
– Должен тебе сказать, Тэран, что англичане поступили с шотландцами по-свински. А ведь победили только потому, что были лучше организованы и стреляли из мушкетов!
Герцог ничего не ответил.
– Когда я был еще мальчуганом, – продолжал лорд Хинчли, – дед часто рассказывал мне, как шотландцы шли к Куллодену – голодные, под дождем, по крутым горным склонам, прямо под вражеский огонь! Они шли, построившись по кланам, и впереди каждого клана ехал вождь…
С нетерпеливым жестом герцог вскочил на ноги.
– Ради бога, Уильям, прекрати свои рассказы о битве, происшедшей, когда нас еще и на свете не было! Оба мы отправились в это идиотское путешествие против воли; чем скорее мы покончим со своими делами и вернемся домой, тем лучше!
В голосе его звучала такая ярость, что лорд Хинчли в изумлении уставился на своего друга.
– Мне казалось, – протянул он наконец, – что вообще-то там твой дом.
Герцог сжал кулаки, словно лорд Хинчли задел его за больное место. Лорд любил своего друга и не хотел его огорчать, а потому сказал успокаивающе:
– Выпей еще. Ничто так не разгоняет тоску, как хороший французский бренди!
Герцог наполнил стакан из пузатого графина с плоским дном – такая посуда на кораблях незаменима при качке.
Жидкий огонь разлился по жилам, но герцог почувствовал, что бренди не успокаивает его, а, напротив, возбуждает гнев и отвращение к тому, что ждало его на берегу.
После смерти отца герцог не собирался возвращаться в Шотландию. Он стал отрезанным ломтем двенадцать лет назад, когда бежал из родной страны с исполосованной кнутом спиной и жгучей обидой на весь мир.
Если родные считают его предателем – тем хуже для них! Он не собирается считаться ни с чьими чувствами, кроме своих собственных.
Деньги доставляли юному герцогу самые изысканные развлечения, а его мужественная красота притягивала женщин, словно бабочек к огню. У него просто не было времени подумать о чем-нибудь, кроме собственного удовольствия.
Со времен регентства вокруг принца Георга собирались самые изысканные молодые люди Англии. Принц, а затем – король, поощрял их рискованные сумасбродства, а порой, несмотря на зрелый возраст, и сам подавал им пример.
Этот кружок экстравагантных светских щеголей, к которым сразу приклеилось прозвище «денди», возник стараниями знаменитого Красавчика Бруммела. Бруммел давно поссорился с королем и умер в изгнании, а идеи его жили и процветали.
И теперь король, словно ребенок, собирающийся на маскарад, упоенно мечтал о том, как будет принимать приветствия шотландцев в национальном костюме горца!
Знати Эдинбурга был отдан приказ встречать короля во главе своих кланов, в тартанах и под звуки волынок. Необычайный парад должен был состояться двадцать третьего августа, в пятницу, в Портобелло-Сэндз.
Герцогу и в голову не приходило, что на церемонии придется присутствовать и ему, – но король ясно дал понять, что надеется увидеть своего юного друга во главе клана Нарнов. Как ни старался герцог, он не смог придумать никакой убедительной отговорки.
