Морин и де Мариньи пришли в сознание одновременно. Их полет под землей закончился тем, что ветер просто закружил их до беспамятства. То, что центробежная сила не вырвала Морин из рук землянина и не отбросила на сверкающие синие стены их ледяной тюрьмы, было просто чудом. Хоть они и пришли в себя, но голова у обоих все еще кружилась, и единственное, что они могли сделать, так еще крепче прижаться друг к другу.
Когда де Мариньи начал осознавать окружающую действительность, он сразу понял, что они в крайне затруднительном положении. Для начала, с ними больше не было Силберхатта — то ли сам, то ли по чьей-то злой воле, но Вождь куда-то подевался. Еще де Мариньи совсем не понравилось то, что пропал летающий плащ. Но самое худшее было впереди.
Девушка зарылась лицом в меха на его груди и не знала ничего об их плачевном положении, не знала, что они лежат на покрытом льдом твердом холодном полу в крошечной пещерке. Однако это знал де Мариньи, к тому же он уже понял, что единственный выход охраняется…
И как охраняется!
Охранников было двое — две огромные приземистые насекомоподобные твари; судя по всему, их использовали здесь как сторожевых псов. У них были беззубые пасти, как у огромных ядовитых змей, они угрожающе шипели. Де Мариньи в ужасе смотрел на тварей, но ему заметно полегчало, когда он увидел цепи, тянущиеся от ошейников к железным скобам, вбитым в ледяные стены. Кошмарные псы (или кто они там?) натянули цепи на всю длину и находились в пугающей близости от ног де Мариньи.
Затаив дыхание, он одним движением подтянул под себя ноги и еще крепче прижал к себе девушку. Полусонная от усталости и головокружения Морин открыла глаза и тут же встретилась взглядом с ужасными созданиями, что щелкали челюстями и пускали слюну всего лишь в футе от нее. Придя в ярость от резкого движения де Мариньи, они громко шипели и угрожающе рвались на цепях, царапая пол своими костлявыми волосатыми лапами.
И тут, к крайнему изумлению де Мариньи, прежде чем он смог ее остановить, Морин выскользнула из его объятий и протянула руки к сидящим на цепи тварям, будто это были какие-нибудь домашние псы в деревне викингов на Нуминосе.
— Морин, не смей! — закричал он все себя от ужаса.
Она отдернула руку от яростно щелкающей пасти и с удивленным видом повернулась к нему:
— Но почему? Они мне ничего не сделают.
— Не сделают? — крикнул он, схватив ее в охапку и оттащив от цепных чудовищ. — Девочка, они же тебя убьют! Думаешь, зачем их здесь посадили нас охранять? Это хищники.
— Ты не понял, — терпеливо объяснила Морин, — ни одно животное ничего со мной не сделает. Они чуют во мне что-то, чего я и сама не понимаю, и даже самые дикие звери ведут себя смирно, когда я с ними разговариваю. На Нуминосе большие орлы сидели у меня плечах, а дикие горные собаки ели мясо из моих рук.
Она снова повернулась к шипящим монстрам и пожала плечами:
— Эти существа, конечно, совсем другие, но ведь они живые, в конце концов. А раз живые, то они меня не тронут.
Ее логика озадачила де Мариньи.
— Да посмотри же ты на них! — крикнул он. — Они опасны!
— Анри, — ответила она, поцеловав его в лоб, — я доверила тебе всю свою жизнь, теперь и ты доверься мне. Да, с этими зверьми что-то не так — они продолжают злиться, хоть уже поняли, кто я такая. Но я тебе говорю: они все равно ничего со мной не сделают.
Нахмурившись, она отвернулась и на четвереньках подползла к чудовищам. Когда она решительно протянула к ним руку, твари попятились на цепи, с их челюстей капала слюна, а шипастые хвосты бешено молотили воздух.
— Боже мой! — прошептал де Мариньи, борясь с желанием схватить девушку и оттащить прочь. Не обращая не него никакого внимания, Морин подошла еще ближе к отвратительным созданиям. При ее приближении они выгнули шеи и отвели назад свои плоские змеиные головы — точь-в-точь как кобры перед броском.
И они бросились! Атаковали быстрым, едва доступным глазу движением. Морин не успела убрать руку, острые, как бритва, клыки располосовали ее плоть и впрыснули желтую жидкость — яд. Не в силах поверить этому, Морин широко распахнула глаза, ее рот открылся в беззвучном крике, как у де Мариньи за секунду до этого, и она упала ему на руки. Ни одно живое существо никогда не сделает ей ничего плохого, говорила она…
